В комнате остались Исабель с Урсулой и бабушка с дедушкой.
Дедушка по-прежнему молчал. Исабель смотрела на него – как он, выпрямившись в полный рост, стоял за бабушкой, не произнося ни слова. Одну ладонь он положил жене на плечо, другой всё ещё крепко сжимал её руку.
Исабель смотрела, как крепко они держат друг друга за руки – за руки, кольца на которых носят уже почти сорок лет. Так поэтому дедушка ничего не говорил и не задавал вопросов? Потому что тогда он бесконечно любил бабушку, как любит её и сейчас. Бесконечно, раз он не желает знать правды, потому что правда могла бы изменить образ той, которую он так любил… Исабель не могла решить для себя, правильно ли этим восхищаться или неправильно. Совсем неправильно.
Спустя некоторое время взгляды Исабель и дедушки встретились. «Надеюсь, ты понимаешь», – прочла Исабель в его глазах.
Понимала ли она? Понимала ли она, как сложно задавать вопросы тому, кого любишь больше всех на свете, причиняя этим боль? Исабель думала о папе. Обо всём, чего боялась и о чём никогда не спрашивала. Да, похоже, она понимала… Она взглянула на дедушку и тихонько кивнула. И ей показалось, что увидела в его глазах облегчение.
Дедушка ласково погладил бабушку по плечу, посмотрел на внучек и сказал спокойным голосом:
– Девочки, идите прогуляйтесь.
Исабель и Урсулу не пришлось просить дважды. Старшая сестра взяла младшую за руку и повела за собой из комнаты, где воцарилась тишина. Подальше от всего сказанного, от повисшего в воздухе напряжения, которое уже стало невыносимым.
Сёстры шмыгнули за дверь, словно тени, оставив стариков вдвоём.
Когда папа вышел из комнаты, Исабель вдруг подумала, что он отправляется на край света и никогда не вернётся. Поэтому девочка удивилась, когда увидела, что они с мамой не прошли и половины сада.
Ссутулившись, папа сидел на камне посреди газона и смотрел на дом на холме. Мама сидела рядом, положив руку ему на плечо.
Исабель с Урсулой спрятались за кустом бузины, откуда было видно маму – во всяком случае, мелькавшее среди листвы её красное платье. Папа молчал, а мама говорила тихо и торопливо.
– Эрленд, – сказала она, – послушай меня. Она была нездорова, Эрленд, – произнесла мама и посмотрела на папу. – Она не контролировала себя, когда это произошло. Это не ты был трудным ребёнком. Это твоей матери казалось, что трудно быть родителем, – проговорила мама и взяла папу за руки. – Наверно, она совершенно отчаялась, потеряв малышку. Должно быть, у неё случилась депрессия, и она вымещала всё на тебе. На тебе и Лене. Кроме вас, никого рядом не было; только на вас и можно было это выместить. Но вы не виноваты. Ты не виноват. Не считай себя виноватым.