— Мы были извещены о стычке у Ворот, — спокойно подтвердила Лация. — Я дала указание своим шпионам под видом купцов проникнуть в Степь к кочевым племенам. Ведь рано или поздно последствия боя разошлись бы кругами по всей Степи. А я хотела быть в курсе всех событий. В общем, как только Вадигор попал в лапы одного из непризнанных вождей Степи — я уже дала задание выкупить его.
— Он знал об этих тайнах?
— Я никогда ему не говорила, что произошло на самом деле. Тут я, простите, вела свою игру. Важно было понять — зачем отряд с Континента рвался в Степь? И чем это грозило Ваграму? Пришлось прибегнуть к …. Хм…. некоторым хитростям. И когда я убедилась, что ваш посланник не врет, дала приказ освободить Философа.
— Под страхом казни? — усмехнулся Егерь.
— Ну да, — с ледяным спокойствием ответила Лация. — Разве я похожа на глупую и наивную девочку, которая с радостью выставит войска неизвестно ради чего? Да и сейчас я дам согласие только на дружбу и торговые отношения. Ваграм не может выступить в поддержку Линда только лишь из-за дружеских отношений, сложившихся между коронованной особой и людьми Серого Братства. Глупо ведь, правда? Завтра ваш Орден расторгнет договор с Домом Лоран — и я вынуждена буду защищать вечно битого герцога? И все ради военной помощи, на которую согласилась глупышка из рода Одемиров?
— Разумно, — кивнул Егерь. — Очень разумно. И Философ поверил, что ты согласна на помощь?
— Думаю, нет. Он оставил попытку склонить меня к союзу после разговора со своей наставницей. Амалея что-то сказала ему, и он круто изменил линию поведения.
— Гай не хотел выполнять задание герцога, — нехотя подтвердил Егерь. Он знал истину, но и Философ не оказался глупцом. Он понял, откуда дует ветер. Вся возня была затеяна Брюнхильдой-Амалеей. Хитрая бестия вовлекла в тайную операцию Серое Братство, храмовников, Претендентов и даже одно из сильнейших государств Алама. Среди всей мешанины лиц главными фигурами до сих пор остаются Философ и Лация, два человека, которые достойны Короны. Брюнхильда не проиграла ни в коем случае. Пусть даже и не получилось у нее столкнуть два враждующих рода. Но как изменит Лацию власть?
Вот что мучило Егеря. Оставляя в стороне всякие симпатии по отношению к Лации, он здраво рассуждал о ее роли в будущем переделе мира. Она не была мягкотелой; умела, когда надо, применить силу, умела не дрогнуть при виде крови.
— Какие у вас были отношения с Гаем?
— Дружеские, — слегка улыбнулась девушка. — Разве это запрещено между людьми из высшего света?
— А как же вражда?