Шурка молчит. Сергей тоже что-то притих. Без лишних вопросов остановился у цветочного павильончика, а потом, даже не дожидаясь просьбы, притормозил у Сквера Защитников Отечества, который Марина Алексеевна по привычке продолжала называть Первомайским. Тут ведь даже деревья прежние, посаженные незадолго до её рождения орловскими комсомольцами, ветеранами ещё не отгремевшей войны. А две боковые аллейки сажали их дети, ветераны Отечественной. Где-то здесь есть и её, Маринки Полыниной, липонька-тридцатилетка. На Доме Победы — наверняка совсем недавно подновленные щиты с портретами. Сталин, Рокоссовский, Берия, Плиев, Черняховский… На площади перед сквером — памятник работы легендарного Вучетича: молодой боец, немножко похожий на Серёжку… не на этого, а на Дёмина, павшего смертью храбрых при штурме Берлина, и средних лет ополченец в рабочем пиджаке. Шурочкин дед. Уж неизвестно, какими путями удалось Матвею дойти до Вучетича, какими словами он убеждал знаменитого скульптора… и как с единственного сильно засвеченного фото, случайно сделанного не то Селезнем, не то Гороховым под Дмитровском, можно было сделать узнаваемый портрет сперва в гипсе, потом в бронзе… Матвей так и не рассказал, лишь улыбался хитро и с гордостью. Одну только фразу и обронил: «Если уж не быть в Орле памятнику Годунову… пусть будет памятник Годунову! Даже в энциклопедии портрета Сашкиного нет, а у нас — есть». Вот уж эти писатели! Не с его ли легкой руки дмитровскую «Валькирию» в просторечье нет-нет да «Маринкой» назовут? Сама слышала. «Где встречаемся?» — «На площади у «Маринки»…
…Шурочка кладёт красные гвоздики на плиту красного гранита. Немножко торопливо, потому что по аллее, звучно печатая шаг, идёт смена Почётного Караула. Орёл — не Мурманск; чёрные бушлаты, которые здесь нечасто увидишь, приковывают взоры прохожих. На рукавах пламенеют красно-золотые шевроны с гербом СССР и словами: «Пост № 1. г. Орёл». И на лентах бескозырок золотом начертано: «Орёл».
В той, другой истории, похожей на измышление упаднического псевдореалиста, Саша служил на АПРК «Орёл». Они редко говорили о той его жизни, и не все в рассказах мужа было Марине Алексеевне понятно, но одно она уяснила чётко: даже в самые тёмные времена были люди, которые служили Родине.
Юные моряки дошагали. Разом повернулись лицом к Вечному огню, вздымающемуся из центра пятиконечной звезды. Разом преклонили колена. Разом поднялись. И одновременно заняли места по обе стороны от постамента, попарно: парнишка-часовой с автоматом, рядом девочка-подчасок, руки по швам. Стоящий поодаль невысокий, ладный майор, наверное, старший над юнармейцами, глядит с одобрительным прищуром, улыбается в седоватые усы. А по аллее навстречу сменившимся с Поста спешит-торопится девчоночка — чёрный бушлат, белые атласные ленточки в рыжих косичках-лисичках, лицо вдохновенно-озадаченное.