В детстве воображение рисовало нам немало опасностей, подстерегающих нас на каждом шагу, но сейчас наши страхи, увы, слишком реальны. Помните, как, лежа в постели, вы замирали от одной мысли, что придет серенький волчок и ухватит за бочок? Дети жмутся подальше от края кровати, их страх неподделен, хотя на самом деле бояться нечего – в комнате волков нет. Однако с сегодняшним миром действительно происходит что-то неправильное. Действительность не соответствует нашим ожиданиям. Мы чувствуем, что вокруг нас и в нашей душе творится что-то неладное, и, к сожалению, это ощущение нас не обманывает. Желание быть счастливым – это не просто невротическое состояние неудовлетворенности, оно имеет под собой основание. Мы жаждем того, чего у нас нет, и не может быть до тех пор, пока Христос не придет на землю и не возвратит этот мир, а вместе с ним и человека, на круги своя, в тот изначальный порядок, который существовал с момента сотворения вселенной. До Его пришествия ощущение порочности всего существующего, отравляющее самые светлые минуты нашей жизни, не покинет нас. Однако оно отражает не надуманные страхи вроде «серенького волчка»,
а реальное состояние этого падшего мира.
Большинство людей живут, усиленно делая вид, что все у них прекрасно, намного лучше, чем есть на самом деле. Если же истинное положение вещей вдруг прорывается наружу – например, когда в какой-нибудь ситуации мы проявляем себя не с лучшей стороны, – мы готовы сделать все, чтобы снова обрести утраченное чувство мнимого благополучия. Можно припомнить, какими благословениями одарял нас Господь, можно просто покопаться в саду или помолиться, чтобы Бог укрепил нас, можно съесть пирожное или проконсультироваться с психологом, записаться на репетицию церковного хора или поругаться с женой, прочитать любимый псалом или посмотреть телевизор, упрекнуть себя за бесхарактерность, обновить свое решение следовать за Христом или сходить в гости к приятелю – словом, сделать все возможное, чтобы избавиться от ноющего ощущения внутренней неудовлетворенности. Большинство из нас не осознают, что, получая от чего-нибудь удовольствие, – например, от сладкого пирога, – они тем самым стараются избавиться от неприятных душевных переживаний. А сами думаем, что мы просто любим пирожки. Нередко – гораздо чаще, чем мы себе представляем, – нашими поступками руководит стремление освободиться от смутного, едва ощутимого чувства душевной пустоты.
Может быть, мой друг, который никогда, даже ненадолго, не чувствовал себя по-настоящему счастливым, в минуту откровения со мной особенно ясно ощутил, что наш мир – не родной дом, а временное пристанище, и это понимание причинило ему боль. Может быть, его взгляд на жизнь был гораздо более честным, чем у тех светящихся счастьем людей, у которых мой мрачный друг только вызвал бы жалость.