И именно от этих стонов нас хочет избавить современное христианство. «Евангелие здоровья и благополучия» отвечает нашему естественному желанию найти облегчение, не обращая внимания на призывы к долготерпению. Вера в данном случае используется не для того, чтобы научиться радоваться жизни, невзирая на обстоятельства, но для изменения обстоятельств в погоне за душевным комфортом.
Проповедники ортодоксального христианства редко поддаются соблазну провозглашать «евангелие процветания», хотя они опираются на все то же желание человека найти облегчение от страданий. Они уверяют, что, следуя набору определенных правил – больше познавать Бога, беззаветно служить Ему, больше уделять времени благотворительности и молитве, – мы будем избавлены от необходимости бороться с неприятными переживаниями. Но убежать от душевной боли невозможно, можно только отрицать ее существование. Единственная надежда христианина на избавление – обетование того, что настанет время, когда мы будем жить со Христом в совершенном мире, а до того, как это произойдет, нам предстоит либо стенать от боли, либо делать вид, что у нас ничего не болит.
Повсеместно распространенное притворство в любом своем проявлении – во внешней ли упорядоченности жизни, или в чрезмерном буйстве эмоций – наносит ущерб церкви. Вместо того чтобы быть солью земли и светом миру, мы превратились в сборище бессильных фарисеев, раздираемых богословскими спорами, боящихся реально смотреть на жизнь, а потому очень слабо влияющих на общество.
Под нашей приверженностью к ортодоксальности скрывается нравственная трусость, подрывающая уверенность во Христе. Мы верим в то, что Он прощает наши грехи, объединяет и поддерживает нас как сообщество более или менее порядочных людей, но – достаточно ли Он силен, чтобы повлиять на существующее положение вещей? Можем ли мы без смущения взглянуть действительности в лицо, когда порой у хороших родителей вырастают непослушные дети, а у плохих родителей – преданные делу Христа миссионеры? Сумеем ли мы погрузиться в глубины жизни, полной треволнений, и выйти из них с обновленной верой в Бога и с еще большей жаждой общения с Ним, подобно автору семьдесят второго псалма? Удастся ли нам заглянуть в тайные уголки нашей души, где пустота гораздо более реальна, нежели присутствие Христа, где видно, что эгоистические побуждения пронизывают благороднейшие из наших поступков? Достаточно ли могуществен Христос, чтобы очистить нас от этой внутренней грязи? Не лучше ли просто не обращать на нее внимание и стараться жить по-христиански в меру своих скромных возможностей?