Лорд Уолдер Молдлейт позаботился о приличном наряде для невесты. Рейна усмехнулась. Пускай она лишь пленница, пусть ее имя связано с именем мятежного короля севера, но в этот день породнится два великих рода. Рысь и волк отныне побегут рядом.
Рейна оглядывала себя в зеркале, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. Синий бархат охватывал ее фигуру, выгодно подчеркивая изгибы тела. Глубокое декольте выставляло напоказ небольшую, но крепкую и красивую грудь. Служанки заплели волосы Рейны в косы и уложили короной на голове.
–Есть еще кое-что, миледи.
Рейна смотрела, как из сундука достают узкую деревянную коробку. Бело-синее обрамление для бледной красоты дочери севера.
Несколько сверкающих бриллиантовых шпилек отправилось в прическу, потом шея ощутила холод и тяжесть сапфирового ожерелья. Мочки ушей оттянули серьги.
Рейна вновь взглянула в зеркало. Она стала настоящей красавицей.
Когда в дверь послышался осторожный стук, она была готова.
–Войдите!
Дверь распахнулась, и на пороге замер Хортен Борсенгьон, лорд Перрье. Тот самый, единственный советник, улыбавшийся ей при встречах.
–Леди Артейн! Я восхищен!
И Рейна улыбнулась, читая восхищение в его глазах.
–Меня уполномочили сопровождать вас в храм.
–Кто? Его величество?
–Да. Он счел, что раз уж вы выходите замуж за сына лорда-председателя, отдавать вас ему должен кто-нибудь из Совета.
–Я рада, милорд.
–Леди, – лорд Перрье внезапно склонился к самому лицу девушки и Рейна вздрогнула, настолько серьезно прозвучал его вопрос. – Вы желаете этого брака?
Рейна взглянула в глаза этому совсем незнакомому человеку и вдруг поняла, что сказать правду очень важно… Словно он был неким звеном, звеном цепи, протянувшейся из гнезда Линеля… куда?
–Вы смеетесь? – ответила она вопросом. – Вы мало слышали обо мне, лорд Перрье?
И он, похоже, тоже прочитал что-то в ее глазах, что сказало лучше всяких слов, подхватил ее руку и повел от комнаты, в которую она никогда не вернется, от прошлой жизни, из плена.
Они шли по опустевшим коридорам – все придворные ждали в храме – спустились во двор, где ждала карета, и Хортен Борсенгьон распахнул для Рейны дверцу. Лошади зацокали копытами, и скоро впереди открылась храмовая площадь.
И тут Рейна поняла, что это все, конец, и сжала бережно державшую ее ладонь руку. И ощутила дружелюбное пожатие в ответ.
А потом вышла из кареты, вновь положив руку в ладонь лорда Перрье и медленно, очень медленно, вошла в храм, наполненный всей знатью, которая только была в Сильвхолле. Но взгляд Рейны притягивал лишь один человек, худенький, горбатый и очень бледный, стоявший у самого жертвенника. Его было сложно заметить среди одетых в ритуальные одежды жриц, он терялся на фоне собственного отца, стоявшего рядом, рядом с королем и рыжеволосой королевой, но Рейна вперила в него свой взгляд и не отводила глаз.