— Не лаю, отец, да ведь так правильно, так лучше.
— А мебель когда я тебе куплю?
— Зачем?
— Как зачем? А жить вы где будете?
— Неужели ты меня на улицу гонишь? В доме, наверху, две комнаты. Одна обставлена, нам хватит.
— Да ведь дом должен перейти к сыну…
— Есть и другая комната. Обставим и ее со временем, понемножку.
— Ты что скажешь, Арпад? — обернулся Янош к сыну.
— Пусть выходит. Она правду говорит, обставим и другую комнату. Если подкопим денег, поработаем на стороне, все рассчитаем, то, может, позднее построим еще и дом. Я говорил и с Терезой, и с Габором. Построим вместе, и дом будет или ихний, или мой. Там посмотрим.
— Ты бы хотел, отец, чтоб я поехала в город, в услужение, как другие девушки, собирать деньги на мебель? Мне не по душе прислуживать. Тебе этого хочется? А в поле ты справишься один с Арпадом? А кто будет на вас стирать, стряпать?
Все, что говорила Тереза, казалось справедливым, но Янош никак не мог примириться с нарушением обычаев. Слыхано ли это, все вместе, в одном доме! Завтра женится Арпад, пойдут дети, что за теснота будет! Но ведь и Инце не в силах построить пять домов для пяти сыновей…
Янош в тревоге отправился за советом к своему брату, Кальману. Тот подумал и, хоть и стариком был, ответил так же, как Арпад.
— Пусть выходит. Так, как прежде было, уже больше не будет. Разве ты не видишь, как все меняется? Дом они построят, если все трое будут работать. Да и ты им поможешь. Без матери дочь вырастает иначе, да нынче почти все так вырастают. Не хочешь же ты посадить ее на цепь, как Букши, и пускать только на работу, когда тебе это требуется? Габор Инце — парень хороший.
— И она приходит и говорит мне вот так, прямо в лицо: отец, я выхожу за Габора. Без сватов, как гром среди ясного неба.
Тут призадумался и Кальман.
— Ну, это ей самой лучше знать, с чего такая спешка.
Янош совсем оторопел. Такого у него и в мыслях не было. Он вернулся домой понурившись, не в силах вымолвить ни слова, расстроенный. Несколько дней он смотреть не мог на Терезу, боясь, что рассвирепеет, схватит ее за косы, швырнет на землю. Даже услышав ее голос, он вздрагивал и убегал в амбар, в сарай, куда угодно. Он больше не ел в доме, вместе с детьми, а просил Арпада оставить ему чего-нибудь и как раз перед обедом или ужином уходил. Ночью он не спал и ворочался в постели, спрашивая себя, как это он так ошибся, как не уследил за дочерью, позволил ей согрешить. Он даже не отвечал на приветствие Габора, если тот появлялся у них во дворе. Тереза предоставила отца самому себе, но однажды Янош, незаметно войдя во двор, услышал, как она говорила брату и Габору: