Лейтенант Йохан Грикс, отдавший военной службе три года жизни, не особо себя сдерживал.
– Два человека мертвы, сэр. Это уже десятый, черт побери, прокол со службой безопасности. А всего мы имеем восемь мертвецов, сэр, и все по той же самой причине. В наших рядах шпион, имеющий доступ к оперативным секретам и продающий их наркодельцам. Это столь же очевидно, как и то, что эти люди мертвы! И, несмотря на это, вы, сэр, до сих пор не сказали ни слова – что нам следует предпринять.
О господи! Тюссо сложил свои длинные, как у пианиста, пальцы на брюшке. Он был рад, что успел пообедать до этой маленькой деловой встречи. Воспоминание вызвало у него отчетливое ощущение тепла. Вино оказалось просто превосходным, а вкус браконьерски добытых крабов выше всяких похвал. Подумать только, как театрально возмущается этот Грикс! Никак не может уняться! Право, что за неловкая ситуация.
– Послушайте, молодой человек, здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд, – произнес наконец Тюссо. – Вам бы следовало знать. Вокруг происходит немало такого, во что мы просто не в состоянии вмешаться.
Побагровев, Грикс вскочил и заговорил гневным тоном:
– Как мне это понимать, сэр?! Либо я сошел с ума, либо я обращаюсь к стене? – Лейтенант отчаянно жестикулировал своими длинными незагорелыми руками. – В этом году наши оперативники оказывались под дулом пистолета десять раз, едва мы внедрялись в крупную сделку. Десять случаев, и все до единого связаны со Спейстауном и тамошними молодцами. Так что это, совпадение, сэр, или цепочка преднамеренных убийств?
Тюссо заставил себя сидеть спокойно: никогда нельзя показывать, что ты напуган, ни одним жестом. С этими безумцами годился лишь один способ – кто кого переглядит.
– Послушайте, лейтенант, мне понятны причины вашего возмущения. Да, я согласен, что все выглядит так, будто допущены какие-то непростительные ошибки. Но игра, в которую нам приходится играть, связана с огромным риском. В Спейстауне мы не обладаем полнотой власти. Городская полиция там насквозь коррумпирована, и с этим пока приходится мириться.
– Чушь собачья, сэр! По меньшей мере пять из наших операций готовились в строжайшей тайне – третий уровень секретности. В спейстаунской полиции об этом никто не мог знать. Мы имеем дело с утечкой информации из нашей конторы, сэр, с нашей, черт побери, стороны!
– А ну-ка, сядьте, лейтенант Грикс! – Тюссо решил напомнить, кто здесь старший. С Гриксом приходилось обращаться с большой осторожностью: он походил на дикого буйвола, с соответствующей энергией и мозгами. Если его гнев удавалось направить в безопасное русло, то гнев быстро испарялся, а сам Грикс успокаивался.