Из его рассказа следовало, что с москвичами пришёл демонопоклонник. Сам он был из бывших сатанистов. В одно из полнолуний они с друзьями нарисовали пентаграмму призыва сатаны, и на их счастье – или, скорее, несчастье, – призыв удался. Каково было их удивление, когда из пентаграммы вышел демон и убил почти всех несчастных сатанистов, кроме него. Его демон наделил силой и предложил сделать ещё сильней, но в обмен на души разумных.
Демонопоклонник быстро нашёл себе подельников из местного морга. Сначала они таскали оттуда свежих покойников. А что, мужик уже мёртв, а душа в теле держится почти сутки после смерти – так сказать, дешево и сердито. С точки зрения закона не прикопаешься: тело – вот, в наличии, а наличие души законом ещё не прописано.
Потом вошли во вкус и стали увеличивать жертвоприношения. Их пьянили халявная сила и безнаказанность. Демон в обмен на души людей, делал их сильней как физически, так и в плане магических способностей, дарованных многим. А самых преданных постепенно подвергал трансформации и одаривал сверхчеловеческой силой и способностями, недоступными простым смертным.
Этот урод под конец рассказа ехидно сообщил, что сегодня на рассвете будет большое жертвоприношение и что к ним также присоединился начальник полиции. Вот в его честь оно и будет проводиться. А потом плюнул мне в лицо. Походу, он уже не верил в своё спасение, и правильно делал – таким тварям не место на земле. При ближайшем рассмотрении Павлик оказался настоящим чертом в начале своей трансформации. Причём в прямом смысле этого слова – на голове у него появились маленькие рожки, а колени оказались выгнуты в обратную сторону, да и ступни уже начали трансформироваться в копыта. Он своим внешним видом больше напоминал древнегреческого Фавна, чем классического черта. Но не по характеру, по сути. А чёрт он и в Африке чёрт.
– Ну что, урод, пришло время вынимать из тебя душу, пришла расплата за грехи, откуда не ждали, – обрадовал я его и, видя, как затряслись его ноги, схватил его за грудь в районе сердца, мысленно постарался схватить его душу и потянул на себя. Он засучил ногами и взвыл благим матом. Мне пришлось схватить его за горло другой рукой и приподнять над крышей. Душа тянулась с огромным трудом, да и по ощущениям за неё было неприятно держаться – она на ощупь была как куча склизких червей, там всё извивалось и противно шевелилось, запах стоял такой гнилой, что я с трудом сдерживал рвотные позывы.
«И что мне с тобой теперь делать?» – задумался я, держа в руках тёмный и склизкий комок, что шевелился и извивался.