Ивонна постучала пальцами по папке с ксерокопиями.
– Копии уже здесь. Я также сделала копии всех фотографий представителей вашего семейства, какие только нашла в ходе моих изысканий, на тот случай, если вы захотите соотнести лица с именами.
– Спасибо, это так любезно с вашей стороны! – Я посмотрела на часы. – К сожалению, у меня через полчаса показ, поэтому мне пора.
Я встала и начала складывать книги, затем взяла папку с ксерокопиями.
– Спасибо, Ивонна. Я позвоню вам позже, чтобы договориться о нашем совместном ужине.
– Буду с нетерпением ждать. – Она тоже встала и поправила юбку. – И передайте от меня привет Джеку.
– Боюсь, я не знаю, когда поговорю с ним снова.
Она молча посмотрела на меня, без всякого осуждения во взгляде.
– Похоже, он обманул вас, заставив поверить, что он… как, по его словам, вы его называли, – тщеславный, ветреный бабник?
Мои щеки вспыхнули:
– Он вам это сказал?
– И не только это. Но это лишь маска, которую он носит, чтобы защитить себя, и я думаю, вы это знаете. Ему было очень больно, когда Эмили ушла. Даже теперь, когда он знает правду, это все еще причиняет ему боль. Такой мужчина, как он, отдает свое сердце нелегко, но, когда он это делает, он отдает его полностью. Его определенно нельзя назвать эмоционально глухим, и уж тем более – лупоглазым идиотом.
Я потрогала лицо. Мои щеки горели:
– Разве я говорила такое?
– Что-то в этом роде. Но не переживайте, дорогая. Он расстроен не из-за этого. – Ивонна шагнула ко мне ближе. – Он расстроен, потому что вы были правы насчет его влечения к Ребекке.
Я вопросительно подняла бровь:
– Он так и сказал?
Ее губы слегка растянулись в легкой улыбке.
– Разумеется, нет. Он мужчина, так что, вероятно, сам он этого даже не понял. Но и это не единственная причина.
Я ждала, что она скажет дальше. Лукавый огонек в ее глазах заставлял меня нервничать.
– И какова другая?
– Он расстроен, потому что, как мне кажется, он влюблен в вас и чувствует себя виноватым из-за Эмили.
– Из-за Эмили? Но ведь она мертва.
– Да. Но взгляните на это с точки зрения Джека. Она оставила его, когда он собирался провести с ней всю свою жизнь. Чтобы такой мужчина, как Джек, захотел связать себя брачными узами, он должен был по-настоящему любить ее. Но для него не было прощания, не было подведения черты. И хотя он знает, что ее больше нет, где-то в глубине души он по-прежнему считает, что они помолвлены и что испытывать чувства к вам сродни измене.
Я знала: мои щеки полыхают огнем, поэтому не стала отворачиваться. Вместо этого я спросила:
– Откуда вы все это знаете?