Я по мобильнику позвонила Ивонне, попросила ее найти для меня список жертв землетрясения. Она пообещала сделать это в самое короткое время, добавив, что, если что-то найдет – или, наоборот, не найдет, – тотчас позвонит мне. Поговорив с ней, я вернулась к своему основному занятию – по памяти продолжила прокладывать для нас маршрут до Ульмера. Надо сказать, что я ошиблась всего с одним поворотом.
Я также позвонила Макгоуэнам, но нарвалась на автоответчик. Что делать? Пришлось оставить сообщение, объяснив, кто я такая и что я еду к ним. Убаюканная шуршанием шин по асфальту, я почувствовала, как у меня слипаются глаза. Но очень скоро голос матери вывел меня из дрёмы.
– Надеюсь, ты в курсе, что многие оперы написаны по-немецки?
Я вопросительно посмотрела на нее, не понимая, к чему она клонит.
– Я верю тебе.
Она поморщилась и, глядя на дорогу, продолжила:
– Думаю, это означает, что ты не поклонница оперы.
Я промолчала, не готовая признаться ей, что в детстве, когда отец не видел, я переключала каналы телевизора, в надежде увидеть, как она поет на той или другой сцене по всему миру, и что за все годы переключения каналов я видела ее только дважды, хотя никогда не теряла надежды.
– Я давно жду, когда ты спросишь у меня, что означает фраза «Gefangener des Herzens».
Окончательно проснувшись, я села прямо. У меня совершенно вылетело из головы, что я сказала ей о ней.
– Я давно собиралась это сделать, но вечно возникают какие-то срочные дела, и постепенно это сдвинулось куда-то в самый конец списка. Я подумала, что отец может это знать и что я спрошу у него, когда он снова придет обрезать бабушкины камелии.
Мать повернулась ко мне:
– Почему ты решила, что отец может это знать?
Я пожала плечами:
– Хотя он и не слишком надежен, но он был единственным, кто оставался рядом со мной, когда я росла, и у него всегда находились ответы на мои вопросы.
Я заметила, как уголок рта моей матери дернулся вверх.
– Возможно. Но я сомневаюсь, что он знает, что это значит.
– Так ты скажешь мне или нет? – спросила я, слегка обиженная, в том числе и за отца.
– Это означает «пленник сердца».
Я мысленно потерла эти слова, словно прикоснулась пальцами к монете.
– Интересно. Ребекка считает, что он, по всей видимости, солдат-гессенец, который в конце Революции дезертировал из британской армии. Возможно, в Америке он остался против своей воли, но я не знаю, что означает вторая часть фразы.
– Ты могла бы спросить его сама.
Я ответила не сразу. Моя мать не раз вызывала духов, я же их избегала. И никогда не стремилась привлекать внимание к моим экстрасенсорным способностям. Более того, я надеялась, что настанет день, когда они, оскорбленные моими невниманием, оставят меня в покое. Хотя мне случалось задавать Вильгельму вопросы, он неизменно уклонялся от ответов на них, возможно, потому, что инициатива контакта исходила не от меня.