Весь абзац касался таинственного исчезновения в хорошую погоду британской шхуны, шедшей в 1785 году из Чарльстона в Бостон. В последний раз ее видели пятнадцатого июля у острова Джонс. Больше никаких известий ни о судьбе пассажиров, ни о судьбе экипажа не поступало.
Я прижала руку к груди. Сердце билось с такой силой, что его стук, казалось, эхом отдавался в пустой комнате. Кэтрин.
Кэтрин, любимая девушка Вильгельма, погибла в июле 1785 года. Я помнила эту дату, потому что это был мой день рождения – пятнадцатое июля. Я вспомнила, что говорил о ней Вильгельм – о том, как она умерла. Она утонула. Я не знал, что она на том корабле. Я не знал и потому не спас ее.
Я перелистала книгу назад и прочла заголовок. Пираты Земли. Корабельные мародеры юго-восточного побережья Соединенных Штатов в восемнадцатом-девятнадцатом веках.
Внезапно меня отвлек звук, донесшийся из спальни Джека, – тихий гортанный смешок, совершенно непохожий на его обычный смех. Я сделала шаг к спальне и в этот момент заметила женские туфли-лодочки на высоком каблуке-шпильке, пару чулок и сумочку, и все это, словно дорожка из хлебных крошек, вело к двери спальни.
Розовая лакированная сумочка была мне хорошо знакома. В следующее мгновение дверная ручка повернулась, дверь открылась, и передо мной предстала Ребекка Эджертон, одетая лишь в клетчатую рубашку Джека.
Похоже, она была удивлена не меньше меня, однако пришла в себя гораздо быстрее. Пока я стояла, разинув рот и пытаясь придумать, что мне сказать, она подняла с пола одежду и прокурорским тоном спросила меня:
– Что вы здесь делаете?
Я хотела задать ей тот же вопрос, но поскольку ни она, ни я, по большому счету, не имели на это права, то я воздержалась. Впрочем, отвечать ей я тоже не стала. Вместо этого я шагнула вперед, объятая яростью не только по причине ее подлости, но и потому, что она вышла из спальни Джека в одной только его рубашке.
– Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы! – воскликнула я, тыча в нее пальцем. – Это ты должна ответить мне… причем ответить еще и на другие вопросы. Например, как давно тебе известно, что ты приходишься родственницей Крэндаллам из Мимоза-Холла и той девушке на портрете? Мне пока неизвестно, почему ты решила утаить от меня этот факт, но ничего, я непременно это узнаю. И я хочу знать, почему ты выбрала для своих игр мою мать и меня?
Ребекка на миг нахмурила брови и приняла растерянный вид. Я даже на мгновение поверила, что она и впрямь ничего не знает. Но затем я вспомнила, как она не отвечала на мои звонки, как украла дневник, и буквально впилась в нее взглядом. Она меня не обманет, какие бы слова ни слетели с ее губ.