Какое-то время лейтенант молчал. А потом сообщил, что намерен внести в свой план некоторые коррективы. Теперь он не желал, как было задумано ранее, лишь с наступлением ночи вылезать из укрытия. Нет, на нашей перевозке мы отправимся в путь средь бела дня. Причем не мешкая, прямо сейчас. Когда эти подметальщики перестанут прочесывать дорогу. Лично он считает, что примерно через час представление кончится. Беспокоит его только недостаток бензина. Бак наполовину пустой и всего три канистры. С таким запасом по пересеченной местности и по песчаным дорогам далеко не уедешь. Из этого следует: бензин надо организовать по дороге. С брошенных машин. Бензин для нас важнее провианта. Я заметил, что старик, то есть господин майор, еще в долгу перед нами за лосьон для бритья. Так что для начала надо бы раскурочить его вездеход. Раскурочить. Так и сказал. Вспыхнувшая во мне злость еще не выветрилась.
Лейтенант снова встал. Снова поглядел на меня сверху вниз. Но на сей раз без улыбки. И сказал, чтобы я не вздумал использовать для кофе мерзкую жижу из болота. Не то придется мне узнать, что такое шведский пунш. Я ответил, что давно это знаю, со времен военных игр в юнгфольке и в гитлерюгенд. Там пленных всегда потчуют шведским пуншем. Деревянную распорку вставляют между зубами и льют в рот какое-нибудь гнусное пойло. С пленными всегда так обращаются. Наглядная демонстрация ужасов, вторичная притом. Да еще и намек на лосьон. Результат был ужасный. С виду лейтенант остался спокойным. И сказал ледяным тоном: «Вообще-то ваш эксперимент с камнем меня убедил. Вы правы. Эта луженая глотка никак не соотносится с нашим планом. А посему, ефрейтор Хельригель, я разрешаю вам с корнем вырвать эту помеху. И присыпать сверху. Землицей — если вы еще не поняли, о чем я говорю. Начинайте потихоньку да полегоньку копать яму. Даю вам час времени. На моих теперь шесть четырнадцать». Прежде чем покинуть меня все с той же тросточкой под мышкой, он довел до моего сведения, что и сам крайне сожалеет. Он благородно предложил ей приемлемый для всех вариант, но она предпочла встать на тропу войны: ты или я. Ну что ж, вольному воля. А для нас остается лишь один пароль: родина. Он еще долго убеждал меня. Я уже забыл прочие его доводы, я понял только, что его великодушное разрешение до семи четырнадцати убить и закопать девушку есть повторение старой игры: а вот слабо тебе спрыгнуть с десятиметровой вышки, а вот слабо тебе ухватить за грудь училку по физкультуре. О, в эту минуту моя голова много чего понимала. Поскольку меня кое-что взволновало. И еще поскольку я успел глотнуть свежего воздуха. Выходит, именно из-за этого девушка должна поплатиться жизнью. Умереть от моей руки. Он хотел раз и навсегда сделать меня своим верным псом. Ему как раз и нужна верная и злая собака. Мне будет хорошо у него в качестве верной и злой собаки. Он даже постарается меня выручить в случае нужды. Мне только нельзя будет ни думать, ни волноваться. Идиот, сказала мне легкая как пушинка девушка.