Из трех кондратьевских сыновей пришли только два младших. Хирург и актер. Женщина, стоявшая между ними, была женой врача. Тоже врач. Вид у нее был очень утомленный. Эту неделю она дежурит ночью. У нее двое детей, один лежит дома с простудой. Он знал про всех. От Анны Ивановны. А младшего, актера, он уже видел у себя в номере. На экране телевизора, по второй программе. В роли молодого белогвардейского офицера, который перешел к красным. Он выглядит точно так, как мог бы выглядеть Игорь, ну, тот самый, с лихими усиками. А как по-твоему, Гитта?
Только про женщину в кресле-каталке и про мужчину, который толкал ее кресло, он ничего не знал. Жизнь записала на лице этой женщины немало истин, которые он не мог прочитать. И на лице мужчины тоже. Он невольно замедлил шаг, приближаясь к этим двоим. Женщина в кресле заметила его нерешительную походку и нарушила обет молчания словами:
— Ну, идите же сюда. Хватит прятаться. Один раз вы уже прятались от меня. Меня звать Ирина, если только это имя вам о чем-нибудь говорит.
И крепко пожала протянутую руку. Тогда, в лощине, Люба криком звала ее. Мужчина за креслом не обратил внимания на протянутую руку.
— Мой муж, — представила Ирина, — был одним из наших механиков.
Мужчина, так и не пожелавший обменяться с ним рукопожатием, вдруг непроизвольно чихнул, после чего с неподобающей громкостью высморкался в свой носовой платок.
— Как был механик, так и остался, — укорила его Ирина.
Человек должен выработать свое отношение к смерти, когда позднее жизнь насильственно поставит его перед таким вот смертным одром. Такая покойница требует выработки определенного отношения к смерти, а не только к ней, к покойнице. Есть люди, которые утверждают, будто достаточно вообще иметь отношение ко всем мертвым. Утверждают, будто смерть сама по себе — это ничто. Выработка отношения к «ничто» только отнимает время у жизни. Другие, в свою очередь, утверждают, будто готовиться к смерти надо всю жизнь. Все сплошь добрые люди и вот уже тысячу лет говорят как дикари, не слыша друг друга. А мне так думается, что у каждого человека есть свое представление о смерти, все равно механик он или актер, учитель или железнодорожник. Верующий или неверующий. У каждого есть свое представление о смерти. Я вижу тебя, смерть. Могу себе представить, что ты хочешь быть великим равнодушным. Я вижу тебя. Я вижу нас. Но не вижу твоей грядущей победы. Я хочу сохранять решимость. Уже открывают двери.
Анна Ивановна не смешала его желтые розы с другими цветами. Она воткнула их вокруг изголовья, словно это было украшение умершей, никем не принесенное. Жил-был один такой, жил-был никакой. У Анны Ивановны хорошая память. Я хочу поглядеть на покойницу, хочу поговорить с ней. Так, словно ты зря старалась, смерть. Смерть не закрывает нам глаза. Она зажимает нам рот. Вот и твои губы