По требованию Баурджина один из стражников остановил проезжавшего мимо возчика.
– Да, господин? Чем могу помочь? – увидав столь важного вельможу в алом шёлковом халате, расшитом золотыми драконами и собольей накидке, возчик бросил свою телегу и живенько подбежал ближе, пав ниц возле копыт Баурджинова коня.
– Ну-ну, хватит валяться, – добродушно ухмыльнулся князь. – Поднимайся да отвечай – кто таков будешь?
– Я? – возчик – юркий, небольшого ростика, мужичок с обычным крестьянским лицом, морщинистым и грубым – очумело замотал головой. – Видит Бог, господин, я ничего такого не делал!
– Бог? Ты веруешь в Будду?
– Да, господин. Это ведь не запрещено.
– Так кто ты?
– Моё имя Чэнь Синь, господин, я возчик…
– Вижу, что возчик!
– Вожу вот, глину в город – по мастерским.
– Вот как? – усмехнулся нойон. – Глину, значит. А где берёшь?
– Да в нескольких ли к северу.
В нескольких ли… Насколько помнил князь, «ли» – это чуть больше полкилометра, значит, глину этот Чэнь Синь возил километра за два-три, а то и больше.
– А что, Чэнь Синь, нелегко, небось, тебе приходится? Экая грязища кругом, дороги-то нет!
– Да уж, – улыбаясь, закланялся возчик. – Кабы была дорога, так куда как лучше б сталось. И не только мне, купцам тоже – тот ведь прямой путь на тракт к Турфану и дальше.
– Значит, нужна дорога-то?
– Ох как нужна, господин!
Отпустив возчика, Баурджин сплюнул и раздражённо хлестнул плетью по крупу коня. Нет, не здесь нужно искать концы пропавшей дороги – в городе! Именно там, в тиши учреждений и ведомств, битком набитыми учёнейшими чиновниками-шэньши. Ведь ясно – это кто-то из них украл дорогу, точнее сказать – присвоил выделенные на неё средства и материалы. Присвоил нагло, не очень-то и чинясь – а по всем бумагам дорога значилась! Ну, молодцы… Это ж надо – целую дорогу украсть! Салтыков-Щедрин отдыхает.
– Ничего, – сворачивая к городу, шептал про себя Баурджин. – Доберусь я до вас, господа чиновные ворюги, ох, доберусь! Давно пора во всех ведомствах провести хар-рошую чистку, да всех воров – к ногтю, к ногтю, к ногтю! На лесоповал! Нет, на лесоповал не выйдет – леса-то поблизости нет… Значит – на песчаный карьер! Или в самую глубокую и вонючую яму, где всем казнокрадам и место.
Распалённый, князь въехал в северные ворота, не обращая никакого внимания на вытянувшую при виде «господина наместника» стражу, на кланявшихся людей, ну чудесную красоту города, вытянутого, в подражанье сунцам, с востока на запад и поделённого главными улицами на четыре основных квартала. Баурджин помнил, как назывались такие кварталы в Ляояне – Красной птицы, Белого тигра, Черепахи и тому подобное. Наверное, и здесь они точно так называются. Вообще же, Ицзин-Ай был городом густонаселённым, богатым и хорошо укреплённым. Высокие крепостные стены протяжённостью около десяти ли, окружали весь город, кроме того, в северной его части имелась крепость, выстроенная на особой террасе и тоже, естественно, окружённая стенами. В крепости и располагался дворец наместника и основные ведомства, а, кроме того, и центральная пагода – большинство жителей Ицзин-Ай были буддистами. Кроме пагод – по-китайски изящных, лёгких, с загнутыми золотистыми крышами, в западной городе ещё имелось два буддистских монастыря, в одном из которых, если верить преданию, лет шестьсот тому назад выступал с проповедями знаменитый монах и путешественник Сюань Цзан. В каком именно их храмов он выступал, в те давние времена точно зафиксировано не было, а потому оба настоятеля наперебой утверждали – что именно у них.