– Они красивы, не правда ли? – обняв гостя, томно прошептала вдова. – Так не отказывай же себе, выбирай любых! Нет! Лучше я тебе выберу! Ли Янь, Карчюм, Мэй! А ну-ка, покажите господину всё, что вы умеете!
– Послушай-ка, милая Турчинай, – слабо упирался князь. – Стоит ли?
– Конечно, стоит, – хозяйка чудесного сада рассмеялась весенний звенящим ручейком. – Это мой подарок тебе, а ты не хочешь его принять! Смотри – обижусь.
И князь, словно бросаемый бурей челнок без руля и ветрил, отдался на волю волн.
Они подошли все трое разом – три обворожительные юные девы – Ли Янь, Карчюм, Мэй. Одна опустилась на колени, две других сняли с нойона халат…
С той поры, как ты уехал на восток,
Волосы мои, как высохший вьюнок.
О, как изгибалось юное тело! Девушки и впрямь были искусницы… Одна, другая. Третья… Лишь звенели на сосках колокольчики…
И зачем теперь причёсываться мне?
И какой бальзам теперь бы мне помог?
[3]А остальные пели… О, нет! Пели только две – остальные ласкали хозяйку.
Господин мой! Как я сохну по тебе!
Тяжело мне год за годом быть одной.
Баурджин вернулся во дворец лишь к утру. Вылез из повозки, прошёлся по просторному двору, наслаждаясь чистым и прохладным воз духом начинавшегося дня. На востоке, за грядой Пламенеющих гор, всходило багряное солнце.
Поднявшись по широкой лестнице, нойон рассеянно кивнул часовым и, проходя анфиладою комнат, остановился перед дверьми приёмной. На маленьком столике, окружённом цветами в большим поливных кадках, громоздились аккуратные стопки бумаг – аккуратный трудяга Фань, видать, приготовил их ещё с вечера.
Баурджин ухмыльнулся и, усевшись на небольшую скамеечку, взял в руки лежащий сверху листок.
– «Соображения по поводу государственных наград»… Гм. Интересно.
Князь поднялся, перестав скамейку к стене – так ему показалось удобней. Дотронулся рукою до лежанки-кана – холодный. Что же, вообще сегодня ночью не топили печи? Баурджин не поленился, подошёл к точно такому же кану у противоположной стены – тот был тёплым. Значит, другой – просто неисправен. Прав, прав был Чи Янь, вызвав ремонтников!
Снова усевшись, князь привалился спиной к стене и, дочитав документ до конца, потянулся к чернильнице. Яшмовая, массивная, она покоилась на самом краю стола. Чёрт, с каким напрягом двигалась! Приклеена, что ли?
Цзинь!
Послышался такой звук, словно бы резко расправилась пружина. Баурджин резко отпрянул, уловив, как что-то, пролетев переел самым его носом, впилось в стену. С минуту князь сидел не шевелясь… Нет, вроде бы всё было спокойно, никаких посторонних звуков, никого… Позвать часовых? А зачем поднимать панику, когда можно и самому разобраться?