И чтобы этого не случилось, не терпевший женских слёз Баурджин поспешно поцеловал её в губы. А рука его быстро скользнула за ворот распашного девичьего платья, прикасаясь к нежной коже. Вот обнажилось одно плечо… второе… Вот показалась грудь… И Баурджин впился губами в сосок. Девушка застонала, выгнулась, сбрасывая с себя остатки одежды. Князь схватил девчонку в объятия, увлекая в спальню…
Ах, какой красивой была Сиань Цо! Правда, быть может, не такой утончённо-загадочной, как Турчинай, но зато куда более молодой и непосредственной в любовных утехах.
– Ах, мой господин! – выгибаясь, стонала наложница. – Как я всё-таки счастлива, что зашла сегодня к тебе. Ты ведь не прогонишь меня этой ночью?
– Не прогоню, – ухмыльнулся наместник. – Только помни – завтра тебе на работу.
Он вдруг пожалел, что и впрямь, очарованный Турчинай, давно не звал к себе в постель наложниц, вот хотя бы эту – юную большегрудую красавицу Сиань Цо. Какое у неё упругое, молодое тело, как тверда грудь… И как блестят глаза, как растянулись в улыбке томные губы… а зубы? Жемчуг, речной жемчуг, а не зубы!
– Иди ко мне, душа моя! – погладив девушку по спине, позвал Баурджин. – Иди ближе… вот так…
Наложница снова застонала, сладострастно и томно, и её лучистые карие глаза, казалось, светилось счастьем.
– Ну, вот, – наконец, произнёс князь. – А ты говорила – работа!
Подмигнув, он весело засмеялся, и Сиань Цо тоже заразилась, зашлась смехом. Так и хохотали вместе, долго-долго, покуда вдруг девушка не присмотрелась к висевшим на шее нойона талисманам. Один, серебряную стрелу, она уже видела и раньше, а вот второй – перстень с «тигриным глазом»…
Увидев его, Сиань Цо отпрянула в ужасе, словно бы прикоснулась к змее:
– Откуда… Откуда у вас эта вещь, господин?
– Подарок, – не стал врать князь. И в самом деле – зачем врать наложнице?
– Это кольцо… Его подарила женщина? – девушка закусила губу.
– Женщина, – кивнул Баурджин. – А тебе, душа моя, что до неё?
– Её зовут Турчинай, – молвила наложница тихо и безысходно. – Ведь так?
– Так. А откуда ты знаешь?
– Я была у неё в танцовщицах два с половиной месяца. Больше не вынесла… Хочу предупредить вас, мой господин – это очень злая, коварная и опасная женщина! А её душа изменчива, как душа ядовитейшей болотной гадины, или вот, как этот перстень, «Тигриный глаз». О, как ей бы подошло это прозвище!
– Тигриный глаз, говоришь? – негромко повторил князь. – Что ж, посмотрим.