— Ты что делаешь? — спросил он.
— Смотрю, который час.
— Так ты же ничего не видишь, циферблат-то глядит в другую сторону!
В этот момент по батарейной палубе гулко затопали чьи-то шаги, и оба солдата одновременно вспомнили про надпись на двери. Они стрелой вылетели в коридор, и Билл бесшумно притворил дверь. Когда он обернулся, Трудяга уже исчез. Биллу пришлось плестись в кубрик одному. Бигер, вернувшись первым, уже чистил сапоги своих друзей и даже не обратил внимания на возвращение Билла.
— А все-таки, что он там вытворял со своими часами?
Этот вопрос не давал Биллу покоя все время, пока шло обучение трудной профессии заряжающего. Работа требовала напряженного внимания и точности, но в свободное время Билл терзался. Он терзался, стоя в очереди за обедом, терзался в те короткие минуты, которые отделяли наступление тяжелого дурманящего сна от момента, когда гасили свет. Он мучился каждый раз, когда выдавалась свободная минутка. Билл даже похудел. Похудел он, правда, не только потому, что терзался сомнениями, а по тем же причинам, что и прочие солдаты. Корабельная кормежка! Она была рассчитана на поддержание жизни и только этой цели и достигала. Другое дело — какова была эта самая жизнь — жалкая и полуголодная. Впрочем, Биллу было не до нее. Перед ним стояла куда более важная проблема, и он нуждался в помощи.
После воскресных занятий на второй неделе своего пребывания на корабле он, вместо того чтобы ринуться в столовую вместе с остальными, задержал Заряжающего 1-го класса Сплина для разговора.
— У меня проблема, сэр.
— Пустяки, один укол, и все пройдет. Говорят, без этого никогда не станешь мужчиной.
— У меня не та проблема, сэр. Я хотел бы… я хотел бы поговорить с капелланом.
Сплин побледнел и прислонился к переборке.
— Хватит! — еле выдавил он. — Мотай в столовую, и, если сам не проболтаешься, я буду нем, как рыба.
Билл зарделся.
— Очень сожалею, сэр, но это неизбежно. Я-то тут ни при чем, но мне просто необходимо с ним поговорить. Такое ведь со всеми может случиться… — Голос Билла звучал все глуше, он смущенно шаркал подошвами и внимательно рассматривал носки своих сапог. Молчание стало невыносимым. Когда Сплин снова заговорил, товарищеские нотки из его тона полностью испарились.
— Ладно, солдат, раз ты настаиваешь… Надеюсь, что остальные парни об этом не пронюхают. Пропусти обед и отправляйся сейчас же. Вот пропуск. — Он что-то нацарапал на клочке бумаги и презрительно швырнул его на пол, предоставив униженному Биллу возможность подобрать его там.
Билл спускался в люки, лазал по коридорам, взбирался по трапам. В корабельной описи капеллан значился в каюте 362-В на 89 палубе, и Билл в конце концов отыскал нужную ему металлическую дверь, усеянную заклепками. Он поднял руку, чтобы постучать, и почувствовал, как на лбу выступают крупные капли пота, а глотка пересыхает. Костяшки пальцев тихо стукнули по филенке, и через несколько мучительно долгих секунд раздалось глуховатое: — Да, да, войдите. Дверь не заперта.