— В чем дело, дорогая? — спросил тот.
— Хадуэлл, мог бы ты сделать что-нибудь еще для деревни? Что угодно? Мы оценили бы твою доброту.
— Конечно мог бы. Но я подумал, что сначала можно и отдохнуть, а потом не спеша…
— Нет! Пожалуйста! — взмолилась Меле. — Эти ирригационные каналы, о которых ты говорил. Ты можешь приступить к ним немедленно?
— Если ты хочешь, я готов. Но…
— О, дорогой! — Хадуэлл протянул к ней руки, но Меле отступила на шаг. — Нет времени! Я должна вернуться и оповестить деревню.
И она убежала, а Хадуэлл остался в роще, размышляя о странных манерах туземцев, в особенности их женщин.
Меле примчалась в деревню и нашла жреца в храме. Лэг молился. Меле рассказала ему о новых планах посланца Тангукари.
Старый жрец медленно кивнул.
— Тогда церемонию следует отложить. Но скажи, дочь моя, чем вызвана твоя заинтересованность?
Меле покраснела и промолчала.
Жрец улыбнулся, но затем лицо его посуровело.
— Я понимаю. Послушай меня, девочка. Не позволяй любви отвлечь тебя от истинного служения Тангукари, не отходи от древних обычаев нашей деревни.
— У меня и в мыслях такого не было! — возмутилась Меле. — Я просто чувствовала, что смерть мученика — недостаточная награда Хадуэллу. Он заслуживает большего. ОН заслуживает… Абсолюта.
— За последние шестьсот лет никто не удостаивался Абсолюта, — возразил Лэг. — С той поры, как герой и полубог В’ктат спас игатийцев от ужасных гуилвийских чудовищ.
— Но Хадуэлл тоже герой! — настаивала Меле. — Дай ему время, он проявит себя! Покажет, на что способен!
— Может, и так, — промурлыкал жрец. — Это большая честь для деревни… Но учти, Меле. На это у Хадуэлла может уйти вся жизнь.
— Разве ожидание не окупится сторицей? — стояла на своем Меле.
Старый жрец повозил по полу булаву, глубоко задумался.
— Может, ты и права, наверное, права.
Тут он резко поднял голову, изучающе взглянул на девушку.
— Но скажи мне правду, Меле. Ты действительно хочешь сохранить его для абсолютной смерти? Или оставить для себя?
— Он должен получить смерть, которую заслуживает. — Меле отвела глаза.
— Хотел бы я знать, что у тебя на душе. Чувствую, близка ты к ереси, Меле. Ты, которая всегда следовала законам предков.
Меле не успела ответить, как в храм вбежал Вэсси, купец.
— Пойдемте скорее! — воскликнул он. — Несчастье с Иглаи, землепашцем! Он обошел табу!
Толстый, веселый землепашец умер ужасной смертью. Он шел обычным путем от своей хижины к центру деревни мимо старого колючего дерева. Внезапно дерево рухнуло на него. Сотни шипов вонзились в его тело. Очевидцы свидетельствовали, что Иглаи больше часа стонал и метался, прежде чем отошел в мир иной.