Избегать ее было непросто. Раз за разом я боролся с желанием приблизиться к Джози, и практически каждый вечер заканчивался тем, что я обхватывал рукой член, а в голове возникал ее образ. Проблема заключалась в том, что я не был уверен, что влечет меня к ней больше — она сама или то, что в ней. Возможно, и то, и другое. Это не имело значения.
Джози не должна была сидеть здесь. Она могла бы гулять с Люком и Диконом. У нее не было причин оставаться наедине с собой.
Я прошел мимо смотрительницы — вероятно, более древней, чем земля, в которой она копалась, и беззвучно крался по знакомой дорожке. Джози даже не подозревала, что я рядом. Так будет и дальше. Я остановлюсь где-то неподалеку, подожду, пока она уйдет, потом прослежу, чтобы она вернулась в общежитие, и…
Мои размышления остановил негромкий смех Джози.
— На самом деле это не так захватывающе, — сказала она. — Большую часть времени я даже не понимаю, что делаю.
Какого черта? Я перешагнул через низкую каменную оградку и направился туда, где раньше, вероятно, не ступала нога человека. Осторожно, чтобы не потоптать пионы, я открыл для себя совершенно новый уровень ползучести и посмотрел на Джози сквозь толстые лозы. Внутри все сжалось.
Какого хрена?
На скамейке возле нее сидел не Люк и даже не Дикон. Это был тот тип, защищая которого, она призвала стихию воздуха. Колин.
— Все равно это круто, — сказал он, и в моей голове пронеслось: «О да, просто чертовски круто». Он повернулся к ней. — Твой отец — Аполлон. Это потрясающе.
Я стиснул зубы. О чем она говорила с этим засранцем? Она его не знала. Я его не знал.
Теребя кофту, лежавшую на коленях, Джози слегка подняла плечо. Она всегда чем-то шевелила. Пальцами. Бедрами. Стопами.
— Наверное. Я видела его всего пару раз. Он занят… божественными делами.
Колин покачал головой.
— А твоя мама?
Я прищурился — Джози начала вертеть кофту в руках.
— Ее здесь нет, — немного помолчав, ответила она. — В смысле, она с Аполлоном. Из-за ситуации с Титанами это место для нее небезопасно.
— Понятно. — Он наконец отвернулся от Джози и правильно сделал, потому что я уже подумывал, что его глаза будут превосходно смотреться на земле среди чертовых пионов. — Мне вроде как повезло, понимаешь? Моя мама была смертной, и она знала правду. Мой отец — чистокровный — любил ее. Ему было все равно, что она смертная.
Мне было глубоко насрать, даже если бы его матерью была Гера.
Внезапно за моей спиной кто-то откашлялся. Оглянувшись, я увидел престарелую, уже стучащую в дверь Аида смотрительницу. Я едва мог различить ее лицо под широкополой соломенной шляпой, но явственно почувствовал неодобрительный взгляд. Я неотрывно смотрел в ответ, пока женщина не махнула рукой и не заковыляла прочь, бормоча себе под нос слова, которые смахивали на древнегреческие.