Старуха молча смотрела на нее, только мутные глазки моргали на хитром и смуглом, как у цыганки, лице, обрамленном седыми космами. В ее взгляде читалось недоверие. Луиза подумала, не пьет ли она.
Та ответила плаксивым, но вместе с тем угрожающим тоном:
— Спрашиваешь, чего я хочу? Взаправду, чего? То, что у меня взяли. Кто меня выгнал из Кингсдина? Я там жила и девчонкой, и взрослой женщиной аж сорок годков. Выгнать меня было черное дело, и оно выйдет боком и тебе, и ему, ваша беда тоже будет черной!
— Но у вас, — принялась объяснять Луиза, — теперь есть чудесный домик и...
Тут старуха взорвалась. Взмахнув руками, она выкрикнула:
— А мне-то чего в этом хорошего? Мне нужно мое собственное жилье и мой собственный очаг, у которого я провела столько лет. А что до тебя и его, то я так скажу: не будет счастья вам в новом красивом доме. Он будет вам черным проклятием! Горе вам, смерть и мои проклятия. Чтоб у тебя лицо сгнило.
Луиза отшатнулась и, спотыкаясь, побежала прочь. «Я должна отсюда убраться, — думала она. — Мы должны продать дом! Нам нужно уехать».
В тот момент подобный исход казался ей простым. Но полное непонимание со стороны Гарри поразило ее.
— Уехать? Продать дом? Из-за угрозы сумасшедшей старухи? Ты сошла с ума.
— Нет, не сошла. Но она... она пугает меня. Я знаю, что-то должно случиться.
— Предоставь миссис Мургатройд мне, — заявил Гарри Лакстон мрачно. — Я с ней разберусь.
К тому времени между Кларисой Вейн и юной миссис Лакстон установились дружеские отношения. Обе девушки были примерно одного возраста, хотя характер и вкусы их различались. В компании Кларисы Луиза чувствовала себя бодрее. Клариса была такая сильная, такая уверенная в себе. В разговоре с ней Луиза упомянула об угрозах со стороны миссис Мургатройд, но Клариса, похоже, считала эту историю скорей досадной, нежели пугающей.
— Это все так глупо, — сказала она. — Должно быть, сильно действует тебе на нервы.
— Знаешь, Клариса, я... я иногда чувствую себя просто напуганной. Сердце так и начинает колотиться в груди.
— Ерунда, ты не должна допускать, чтобы выходки глупой старухи так на тебя влияли. Она сама скоро от них устанет.
Минуту-другую Луиза не отвечала.
— Ну, что скажешь? — спросила Клариса.
Луиза помолчала еще с минуту, затем ее прорвало:
— Ненавижу это место! Ненавижу жить здесь. Рощи и этот дом, и ужасную тишину по ночам, и странные крики сов. О, и здешних людей, и все остальное.
— Людей. Каких?
— Тех, кто живет в деревне. Этих вечно подглядывающих, сплетничающих старых дев.
— И что они такое говорят? — спросила резко Клариса.