Да, подумала Люси, все это очень интересно.
Поднимаясь к себе, девушка встретила на лестнице Седрика.
— Послушайте, Люси, я хочу вам кое-что сказать...
— Вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж, поехала на Ибицу и заботилась о вас?
Седрик был поражен и даже слегка встревожен.
— Никогда не думал ни о чем подобном.
— Простите. Я ошиблась.
— Я только хотел знать, есть ли у нас в доме железнодорожное расписание?
— Это всё? Расписание лежит в холле на столе.
— Знаете, — с упреком сказал Седрик, — вам не следует думать, будто все хотят на вас жениться. Вы очень хорошенькая девушка, но не настолько. Для такой вещи есть название — она вас захватывает, и становится только хуже. Собственно говоря, вы — последняя девушка на свете, на которой мне бы хотелось жениться. Последняя.
— Неужели? — сказала Люси. — Вам незачем было это повторять. Возможно, вы предпочитаете меня в качестве мачехи?
— Что вы сказали? — Седрик ошеломленно уставился на нее.
— Вы меня слышали, — сказала Люси, вошла в свою комнату и закрыла дверь.
I
Дермот Крэддок поддерживал дружеские отношения с Арманом Дессэном из префектуры Парижа. Они пару раз встречались по разным поводам и хорошо ладили. Так как Крэддок бегло говорил по-французски, большая часть их беседы велась на этом языке.
— Это всего лишь идея, — предупредил его Дессэн, — у меня здесь фотография балетной труппы — вот она, четвертая слева; это вам о чем-нибудь говорит, да?
Инспектор Крэддок ответил, что не говорит. Задушенную молодую женщину нелегко опознать, а на этом снимке все молодые женщины были сильно накрашены и носили экстравагантные головные уборы из птичьих перьев.
— Возможно, — ответил он. — Больше ничего сказать не могу. Кто она? Что вы о ней знаете?
— Почти ничего, — весело ответил его собеседник. — Она не слишком важная птица, как видите. И «Балет Марицкой» — он тоже не представляет собой ничего выдающегося. Выступает в периферийных театрах и ездит на гастроли — у него нет настоящих имен, нет звезд, нет знаменитых балерин. Но я отведу вас к мадам Жолье, которая им руководит.
Мадам Жолье оказалась проворной, деловитой француженкой с хитрым взглядом, маленькими усиками и большим количеством жировых отложений.
— Лично я не люблю полицейских. — Она хмуро смотрела на них, не скрывая своей неприязни к гостям. — Они всегда, если могут, доставляют мне неприятности.
— Нет, нет, мадам, вы не должны так говорить, — сказал Дессэн, высокий худой мужчина меланхоличного вида. — Когда это я доставлял вам неприятности?
— В случае с той дурищей, которая выпила карболовую кислоту, — быстро ответила мадам Жолье. — А все потому, что влюбилась в дирижера, который женщинами не увлекается, у него другие пристрастия... И вы подняли вокруг этой истории большой шум! А это нехорошо для моего прекрасного балета.