— Держись! — крикнул я ему, перебираясь через ограду.
Канал ограждала высокая решетка с острыми наконечниками. По счастью, некоторые прутья отсутствовали. Зачем горожане с упорством, достойным лучшего применения, регулярно их выпиливали — до сих пор не понимаю — но конкретно в тот момент я был благодарен этим безвестным вандалам. Выдохнув, я одним рывком протиснулся на ту сторону. Юноша вскинул руки над головой и так быстро ушел под воду, словно бы кто-то утянул его снизу. Я нырнул следом.
Надо заметить, что октябрь у нас в Кронштадте — далеко не купальный сезон, а в этом году осень выдалась на редкость холодной. По утрам стоял такой колотун, словно природа уже репетировала зиму. Вода в канале оказалась просто ледяная, да еще и грязная. Ничего не видно! Искать тут можно было только на ощупь, а на ощупь я нашел лишь дно — илистое и ровное. Вынырнув, чтобы глотнуть воздуха, я увидел, как барышня показывала мне руками через прутья — мол, он где-то там!
Увы, но и на «где-то там» результат оказался тот же самый. Повезло мне только на пятый раз, да и то, по правде говоря, случайно. Я всплывал на поверхность, потеряв всякую надежду спасти бедолагу и подумывая, что надо бы выбираться отсюда, пока сам не окочурился, когда я зацепил чью-то руку. Тонкая, с маленькой ладонью, она вполне могла принадлежать девушке. Молясь, чтобы это оказалась не барышня, нырнувшая-таки в канал, я потянул найденное тело наверх.
К счастью — хотя какое уж тут счастье?! — барышня по-прежнему металась в панике за оградой. Рука принадлежала юноше. Бедолага был бледен и, казалось, уже не дышал. Остекленевшие глаза смотрели в никуда. Я встряхнул юношу — насколько, конечно, можно было встряхнуть его в нашем положении — но абсолютно без толку.
Взгляд по сторонам прибавил моему настроению минорности. По обе стороны от меня вставали облицованные гранитом стены. Ровные, гладкие и очень высокие. Взобраться по ним без посторонней помощи лично мне представлялось задачей непосильной.
— Эй, внизу! — раздался зычный бас.
Я поднял голову. Через ограду мне махал рукой моряк в черном бушлате. Едва я повернул к нему голову, как моряк тотчас сбросил мне веревку. Ее конец плюхнулся в воду прямо перед моим лицом. Я вцепился в нее, что было сил и стараясь при этом не выпустить юношу.
— Тащи! — крикнул я.
На самом деле у меня получился не крик, а какой-то всхрап, но меня услышали. Веревка натянулась. Нас с юношей буквально выдернули из воды и мигом вознесли наверх. Я поначалу подумал, что матрос не иначе как Илья Муромец, однако тот оказался просто расторопным малым, успевшим привлечь на помощь еще троих прохожих.