Новоиспеченный носильщик тяжкого креста вышел в прихожую и начал шумно обуваться, предварительно вынеся туда с кухни мусорный мешок.
— А ты знаешь, где у нас помойка? — озабоченно поинтересовалась я.
— Да, — донеслось с коридора.
Ну и славненько! Когда хлопнула входная дверь, я как раз начала убирать крошки со стола, думая о Таньке. В общем, она человек неплохой, понятливый, только вот немного набалована. Но у кого этого греха недостает хотя бы в маленькой степени?
Неожиданные мысли приходят всегда неожиданно, вот и меня одна такая посетила, когда уже все собранные со стола крошки перекочевали в новый мешок, и я поняла наконец, что же натворила Танька. Вернее, еще не натворила, но вот-вот обязательно натворит.
С этим я и вылетела в прихожую и, отворив дверь, крикнула в подъезд:
— Тань! Стой! — и одновременно со своим ором услыхала, как хлопнула входная дверь, поняв, что Грачева меня, увы, не слышит.
Ну что же это за наказание?!
Я вылетела из квартиры, хлопнув дверью, и побежала вниз по ступенькам, лелея в душе надежду догнать Рыжую. По дороге — как же без этого — потеряла одну тапочку, но заметила это уже через один пролет, а возвращаться тогда для меня было равносильно смерти, и об оставленной тапке пришлось забыть.
— Таня-а-а-а! Грачева! — орала я, выбегая почти босиком на грязный и покрытый после вчерашнего ливня обильными лужами асфальт и распугивая весь двор, но было поздно: Таня уже вплотную подходила к одному из баков и сделать что-либо, противоречащее ее запрограммированным действиям, было невозможно. — Сто-о-ой!! — несмотря ни на что, завизжала я так, что у самой уши заложило, и помчалась, не чувствующая собственных ног и абсолютно глухая, к помойке, где оказалась всего через пять секунд, побив собственный рекорд по забегам на близкие дистанции, однако мешок уже был скинут в бак, перемешавшись с такими же точно черными пакетами. Чтобы понять, какой из них наш, придется повозиться.
— Юля? — соизволила она меня заметить.
— Таня! — взвыла я и ткнула ее в бок. — Что ты наделала?!
— А что такое?
— Мусор! — заявила я, будто для Таньки это что-то проясняло.
— Ну?
— Там был мешочек.
— Может быть, — пожала она плечами, все еще не понимая.
— Не может быть, а был! А в нем была заначка, — чуть понизив голос, раскрыла я семейную тайну.
— Как? У вас и в мусорном ведре?! — Я кивнула. — Ну даете! Но я ж не знала, — стала она оправдываться, да я отмахнулась: даром ясновидения человек не обладает, какая тогда на нем может быть вина? Это я должна была ее предупредить.
Приподнявшись на цыпочках, заглянула в бак, но здесь случилось непредвиденное: поверх бака я углядела, как в наш двор свернул черный «БМВ» и спокойно покатил себе к моему подъезду. Кровь со страшной силой запульсировала в висках, а по спине теплыми струями покатил пот. Я оставила-таки бак в покое и, не отрывая взора от Колькиной иномарки, обратилась к Рыжей: