Из Гарварда в психбольницу и обратно
В 2011 году у меня появились первые симптомы так называемого срыва. Я не сразу понял, что происходит. Все началось через неделю после моего возвращения в Европу из Гарвардского университета, где я работал с профессорами над внедрением IT в такие области, как здравоохранение, оборона и безопасность. Первым симптомом, как ни странно, стала дикая боль в животе, настолько невыносимая, что меня госпитализировали в конце октября того же года. Врачи сделали всевозможные анализы, однако ничего не нашли: я был в прекрасной физической форме. Однако в течение следующих двух месяцев мое здоровье заметно ухудшилось. Я потерял 20 килограммов, а вместе с ними мотивацию и уверенность. Я не мог ни с кем разговаривать или писать, связь с миром оборвалась. Я лежал на кровати, вялый, апатичный, мне не хватало сил, чтобы встать и заняться чем-то. Я ослаб и почти не мог ходить. К концу декабря ситуация настолько ухудшилась, что моя супруга предложила лечь в психиатрическую больницу. Не видя другого выхода, я прислушался к ее совету. Моей дочери Кристине было тогда всего 15.
Мой друг, известный психиатр, навестил меня в больнице и диагностировал клиническую депрессию. На тот момент диагноз казался полной неожиданностью, но позже я осознал, что напряжение на работе накапливалось год за годом и его противоречия с моей семейной жизнью наконец меня доконали. Подобно многим руководителям, я работал на износ, чтобы выполнить поставленные задачи любыми средствами. Постоянная потребность доказывать, на что я способен, вкупе со всеми командировками и нежеланием тратить время на отдых и восстановление сил, полностью истощили меня. Я словно оцепенел, утратил всякие эмоции, чувства и силы, любовь к тому, что мне всегда нравилось. К примеру, я любил общаться с людьми, но в состоянии подавленности мне было мучительно отвечать даже на простые электронные письма. Я целыми днями спал или лежал в постели, но этот щадящий режим абсолютно не помогал восстановиться. Это был тяжелейший опыт не только для меня, но и для моей семьи, друзей и коллег. Я оказался в ловушке собственного успеха и не видел никакого смысла в собственной жизни.
В больнице работали замечательные врачи; они сделали все возможное, чтобы помочь мне. На первом этапе лечения они давали мне антидепрессанты, которые, к сожалению, не оказали воздействия. Подобрали другие антидепрессанты, но состояние все равно не улучшалось. На тот момент я стал задумываться о смерти. Мысль о смерти казалась единственным утешительным выходом из унылого существования. Мой разум погрузился во мрак: повсюду я видел одних лишь черных кошек и черные машины. К концу дня я чувствовал себя хуже некуда. Единственное, что помогало мне держаться, – временное убежище, куда я сбегал во время сна. Мое отчаяние усиливалось и дошло до той степени, что психиатры в больнице уже обдумывали, не подвергнуть ли меня лечению электрошоком, но я отказался. К счастью, третий антидепрессант помог мне почувствовать себя лучше, и со временем жизнь стала казаться не такой уж и мрачной, – как вы понимаете, сейчас я жив и здоров. Я очень благодарен врачам и персоналу психиатрической больницы за такую заботу обо мне в самый мрачный период моей жизни.