Спасла последняя личная защита – персональный скафандр, генерировавший силовой доспех и помогавший двигаться на собственном гравитоне. Мив вышвырнуло наружу в потоке пламени, она сгруппировалась, перекувырнулась и оказалась на ногах. Ручной дискомет покинул кобуру и стал следовать за воющим глайдером, кружившим в вышине. Наконец машина опустилась наземь, заглохли ее двигатели и стих шум. Реверант покинул седло.
Он был выше Мив, весь в черной экзоброне, на лицевом щитке шлема светились четыре миндалевидных окуляра, а на макушке развевался плюмаж белых волос. Так и есть, легкий разведчик, скаут, не легионер. А значит, можно посопротивляться…
Импульс становления межмирового перехода прокатился по Покатанголу, и Миверна решила, что лучше все-таки бежать. Великолепным прыжком она переместилась на платформу врат и бросилась к арке. Реверант последовал за ней, быстрый и ловкий, но скованный в выборе средств: он должен был заполучить Мив живой и невредимой во что бы то ни стало.
Охотник совершил прыжок, крепкая рука схватила басилпа за плечо, скаут развернулся на пятке и швырнул ее назад. Кувырнувшись в воздухе, Миверна активировала гравитон и вновь метнулась к своей цели уже по воздуху. Из-за спины врага показалось жало на длинном металлическом хвосте и выстрелило очередью стан-импульсов. Мимо. Поняв, что чрезмерно ловкая добыча уходит, реверант помчался за ней к арке.
Ни Мив, ни ее преследователь не знали, куда вел проход, само то, что врата отозвались, что случайная комбинация Знаков оказалась действенной, являлось чудом. Но для офицера сверхдальней разведки это было и не так важно. Куда угодно, лишь бы подальше от Басилптесты! А в идеале – куда-нибудь в объятия мгновенной смерти.
Фрагмент 3
Каос Магн и его вечность, потраченная совсем не на то. Господин Блеск. Мертвый Паук. Пересмотр взглядов
Когда он восстал из тверди, прошли миллиарды лет. Это было точно. В первый его визит все вокруг было еще таким новым, еще таким… мертвым. Но «мертвый еще» и «мертвый уже» – это два совершенно разных качества. Условия тогда оказались совершенно непригодными для существования, повсюду кипел первобытный бульон, из которого лишь предстояло явиться будущим хозяевам мироздания. Но это было тогда. За миллиарды лет или любых других циклов, в коих каждому отдельно взятому индивиду было бы привычнее мерить время, этот мир успел прожить свою жизнь и состариться.
Когда Каос только явился в этот реалм, тогда, давным-давно, он устроился на вершине самой высокой горы и погрузился в медитативное состояние. Как оказалось, лишь для того, чтобы, очнувшись, обнаружить себя в глубинах подземных недр. На то, чтобы откопаться, ушли сутки, и вот он выступил на поверхность дряхлого мироздания и, возведя очи к темному небу, заплакал. Две слезинки проторили пути в грязи, что покрывала изможденное лицо Каоса. Первые слезы за… сколько тысяч лет? Не считая той вечности, которую он провел в медитации, естественно.