Каос не помнил ничего о том, кем именно был. Халл, да, но кто? Из какой касты? Из какой семьи? Как его звали-то хоть? Все это было отнято после Греха. Сам Грех он помнил, но потом лишь мрачное ничто. В наказание его лишили имени, памяти о происхождении, отняли руку, а потом изгнали, обрекая на бесконечные скитания наедине с болью, одиночеством и муками совести. Каос не помнил и мира, в котором родился, но знал, что там были звезды. Много красивых звезд в ночном небе. Глупо, конечно, однако он вглядывался в созвездия тысяч и тысяч миров, смутно надеясь узнать их.
Порой в голову являлась мысль о том, что-де Интуиция легко может довести его до цели. Всезнание безгранично, нужно только время, ухватись за мысль о доме, как за ниточку, потяни, потом еще раз, сосредоточься – и продолжай тянуть информацию из метавселенской ноосферы, пока не получишь нужного сочетания Знаков. А если хочешь, можешь попробовать узнать и свое имя. Ведь кто-то его знает, а раз знает кто-то – ты тоже можешь узнать.
Каос сглотнул ком и провел ладонью по мокрому лицу. Так всегда бывало, когда халл задумывался о преступлении против воли своего бога, но на этот раз священный трепет оказался иным. Понимание того, что все это больше не имело смысла, разожгло в сердце великий гнев, и пока молодой Мартабах беззаботно спал, Каос Магн смотрел на океан звезд, и душа его медленно тлела от ненависти ко всему и вся.
Утро началось с доброй вести: Зирафи сообщил, что просьба досточтимого господина Магна выполнима и что осталось договориться о цене.
Торговаться начали после завтрака, в кабинете оборотника. Комнатка, если это можно было так назвать, была примечательной – не комната вовсе, а будто бы просторная садовая беседка, связанная с домом коридорчиком, и со стеклянными витражами теплых тонов вместо стен. Когда пришло время работать, вся любезность Зирафи испарилась, он дрался за каждую каму, постоянно приговаривая, что-де условия досточтимого господина Магна, по сути, грабительские, что для выполнения его просьбы потребуется провести огромную работу и привлечь множество оборотников, тут парой деньков не отделаться.
Мартабах, следя за этим, откровенно скучал. Он чувствовал себя словно ребенок, которому приходится ждать, пока взрослые ведут скучные разговоры.
– По рукам, – сказал Каос вдруг.
– Ах… – Зирафи промокнул лоб батистовым платком, – я составлю договор.
Вскоре дело было сделано, подписи и печати проставлены и скреплены рукопожатием.
Несмотря на все просьбы и почти что мольбы, гостить в доме Зирафи Каос отказался. Попросил передать привет жене и детям, когда те вернутся с курорта, и отбыл из Звездного Рога.