— Не просто настоящие. Детка, они великолепны, — перешел Димка на флиртующий тон, поняв, что гроза миновала. А то женщины — как обезьяна с гранатой, никогда не знаешь, что они выкинут. — Ты бы так и сказала, не желаешь, мол, солнышко, раздеться. Я бы с радостью оголился, а то сейчас так жарко, даже вечернее время не спасает. Хочешь — пойдем к нам в квартиру. Миха занят твоей подругой, так что он не сможет помешать тебе щупать мои ноги, проверяя их подлинность. Ну и остальные части тела… — Парень гадко ухмыльнулся и самым пошлым образом мне подмигнул. Нет, ну как он мог такое обо мне подумать?
Однако я тоже перевела дыхание, поняв опять-таки, что гроза миновала. Только моя гроза была бы куда более страшной, чем та, которую он себе вообразил.
Зал с трепетом следил за диалогом, ожидая от меня ответной реплики и понимая, что каменная лестница пирса — это были еще цветочки.
— Давай ты сперва покормишь свою даму, а потом уже разговор иметь будем!
— Как, опять? Ты уже проголодалась? — Столько раз за один день я еще никого не удивляла, честное слово. Я даже возгордилась собой, ибо переплюнула свой же собственный рекорд.
— Между прочим, я так и не наелась. А ты обещал мне слона.
Так как служитель кафе тоже держал ухо востро, Димке даже вставать с места не пришлось, он просто крикнул громко, не поворачивая головы:
— Слонятина есть у вас? — как будто затылком чувствовал, что бармен любуется его спиной и моими прославившимися на все кафе ногами.
— Нет, — лениво отозвался тот. — Есть шашлык из свинины. Вчерашний.
— Вчерашний не пойдет. А что еще есть?
— Подойди да посмотри!
Забавный этот мужик, продавец и кассир в одном флаконе, подумала я, а Димке ничего не оставалось, как подняться и вновь отчалить к прилавку.
Что ж, дорога была открыта. Боясь спугнуть людей шумом, я максимально осторожно, присев на корточки — с некоторых пор моя излюбленная поза, — приподняла ножку стола, однако не учла того, что его поверхность не была пустой. Одноразовая посуда, обе банки и стаканчик из-под мороженого посыпались на пол, не удержавшись на повернутой на большой угол гладкой пластмассовой поверхности. «Только не оборачивайся», — молила я про себя, но Димка, разумеется, обернулся на шум и увидел как его пассия, перевернув стол со всем его содержимым, засовывает палец в пустоту внутри ножки. Потом то же самое проделывает и с другими двумя ножками этого стола.
Постояв в раздумьях, он все же проявил храбрость и вернулся, говоря мне по дороге:
— Да что же с тобой, на хрен, происходит? Что ты там делаешь на полу?