Вооружившись небольшим пистолетом – несмотря на заверения Тайфера в том, что в другом полушарии не осталось ни людей, ни животных – Магнус Ридольф взобрался на палубу, устроился так, чтобы приборы были под рукой, проверил, заряжен ли аккумулятор и заправлен ли топливный бак, включил панель управления и осторожно повернул верньер, регулировавший тягу подъемных двигателей.
Платформа стала плавно подниматься над стоянкой. Ридольф сухо кивнул Тайферу, наблюдавшему за маневрами новичка с откровенной ухмылкой, и аппарат полетел по диагонали вверх к окаймлявшей впадину огромной стене серого пегматита.
«Пустыня! – думал Магнус Ридольф. – Самая дикая, безжалостная из пустынь». Его окружал невообразимый хаос угловатых черных теней и серых скал, подкрашенных киноварными отблесками смешанных лучей Ружа и Бланша – плоскогорья, зубчатые пики и бездонные расщелины, непривычные для человеческого глаза, приводящие в замешательство человеческий мозг.
На Джексджеке все было массивно, все измерялось кубическими километрами, десятками кубических километров. Кристаллические столбы светились пунцовыми прожилками. Поля серебристого гнейса рябились упорядоченными синусоидальными волнами. Каньоны проваливались в непроницаемый безвоздушный мрак. Полированные впадины, образованные пузырящимся базальтом, кратеры, каверны…
Пока он летел, Ридольф спрашивал себя: возможно ли, чтобы на Джексджеке обитало нечто, наделенное собственной волей и допускавшее колонизацию оазисов А и Б, но предотвращавшее деятельность человека и других рас Содружества в оазисах В и Г? Исчезновение персонала по прошествии каждых восьмидесяти четырех дней указывало на цикличность, подчинявшегося какой-то закономерности.
Религиозные жертвоприношения? Заболевание с периодом инкубации продолжительностью 84 дня? Магнус Ридольф скептически поджал губы. Остановив аппарат в воздухе, он внимательно рассмотрел простирающуюся вокруг поверхность Джексджеки: гигантское зеркало обсидиана с наклоном чуть больше десяти градусов. Зеркало кончалось километрах в пятнадцати, где гладкая поверхность начинала морщиться раковистыми бороздками.
Ридольф опустил платформу так, чтобы она повисла метрах в шести над блестящим обсидианом. Лучи двух солнц проникали сквозь прозрачное стекло и фильтровались, подсвечивая мелкие блестки авантюрина. Ридольф приземлился, спустился с палубы и присмотрелся к поверхности: чистое стекло, будто полированное, без малейших признаков пыли.
Ридольф снова взобрался на платформу, взлетел примерно на метр и стал скользить вдоль зеркального склона вниз – туда, где обсидиан заканчивался закругленной бровкой. За бровкой начиналась пропасть. Ридольф притормозил, пролетел над краем провала и заглянул вниз, но не смог ничего разглядеть – взор тонул в черной бездне.