На Мартового снова навалилась лавина воспоминаний.
Это было два года назад...
...Мартовой ехал на работу. Он зябко поеживался и сквозь прищуренные веки сонно смотрел в замерзшее окно. Окруженные перламутровым ореолом, пробегали огни фонарей. Он поскоблил ногтем иней на стекле и присмотрелся, пытаясь определить, где находится, и, спохватившись, поднялся и стал пробираться вперед.
— Вы выходите? — спросил он мужчину, стоящего впереди.
— Нет, на следующей, — обернулся тот и посторонился. Мартовому показалось, что лицо этого человека ему как-то странно и неприятно знакомо. Он уже пробрался к выходу, но какой-то тревожный внутренний толчок заставил его обернуться назад.
«Черт побери, это же Захаров!»
Поразительно было то, что Мартовой раньше вспомнил его фамилию, чем обстоятельства, при которых пришлось им столкнуться. «Сойду на следующей», — решил он, убедившись, что Захаров протискивается к выходу.
Выйдя из автобуса, Мартовой пропустил Захарова вперед и пошел за ним. Мартовой еще не знал, зачем он так поступает. Это было любопытство к чужой судьбе, которая была ему так близка.
Захаров выглядел солидным в своем добротном зимнем пальто с каракулевым воротником; под его белыми фетровыми бурками взвизгивал снег. Захаров поскользнулся, притопнул каблуком и нелепо взмахнул портфелем, удерживая равновесие.
«Интересно, интересно, откуда он появился в Харькове? Зря я дрожал: живут же другие и, судя по всему, преуспевают. И этот... Где же он работает?» — думал Мартовой, следуя за Захаровым. — Ведь этот, ныне респектабельный, товарищ в сорок втором году в Таганроге выдал немцам раненого инструктора райкома партии, который скрывался у своего соседа — старого машиниста. За это оберштурмбанфюрер СС Кристман торжественно поднес Захарову стакан настоящего немецкого шнапса, похлопал по плечу и отсчитал ему пятьдесят марок (хорошее настроение было тогда у Кристмана!). Мартовой был уверен, что обалдевший от радости Захаров не мог его запомнить, так как он стоял в группе, наблюдавшей эту сцену.
Возле нового пятиэтажного дома Захарова догнал молодой парень, очевидно, его сотрудник. Они обменялись рукопожатием и вместе вошли в здание, где помещался номерной проектный институт.
Мартовой же работал прорабом участка в жилстрое...
В жарко натопленной дощатой времянке, на ящике возле железной печки сидел крановщик Рукавицын. Он подчеркнуто равнодушно взглянул на Мартового, продолжая бросать в печку обрезки досок.
— Что случилось? Почему сидишь здесь? — спросил Мартовой.
— Кран забарахлил окончательно. Сам ничего сделать не могу. Я же вам еще вчера говорил.