За что?
Повод кажется ей откровенно надуманным… от забора отделяется темная тень.
Одна, вторая, третья…
– Гуляете, девушка?
Риса пятится назад, ищет глазами помощь, но ее нет. Зато есть грубые руки, они хватают, тянут, мнут и рвут на части…
И есть много-много боли, отчаяния…
ЗА ЧТО!?
В какой-то миг этого становится так много, что Риса не может выдержать. И словно темное покрывало отгораживает ее от мира.
Там ей уже не больно. Не плохо, не страшно… она – спряталась. А здесь ее просто нет.
Я медленно касаюсь висков девушки.
– Рина, иди ко мне? Рина…
Мои руки медленно раздвигают занавесь… оказывается, она не одна большая. Их много. Мелких, прозрачных, словно вуали для танцев в гареме… темных, гадких, закрывающих солнце. А ведь солнце есть.
И есть мир, и смех, и счастье, и зеленая трава, по которой так приятно пробежаться босиком, и алая земляника, которую так приятно срывать губами с веточки или собирать в большой букет. И дождевая вода на деревьях, такая тяжелая, такая прохладная и сладкая, и можно ее даже выпить, если наклонить к себе большой лист, и теплый песок у моря, в который так приятно зарываться пальцами, и смешные крабики, которые угрожающе шевелят своими клешнями, и море…
Да, море…
Вечно непостоянное, изменчивое, восхитительное, такое разноцветное и такое глубокое… оно есть. Неужели ты забыла даже море?
Рина, я тебе не верю.
Море смывает все, оно заберет твои воспоминания навсегда, растворит их в себе, и они станут просто кораллом на дне океана. Красивым и совершенно не страшным, кто же боится кораллов, даже если они принимают самые причудливые формы?
Иди ко мне, Рина, сейчас я протяну тебе руку и мы вместе будем скользить в его прохладных глубинах. Посмотрим рыбок, дернем вон за ту забавную водоросль… иди ко мне.
И я почти чувствую, как на моей руке сжимаются тонкие слабые пальцы.
* * *
Когда я открываю глаза, кристалл трескается, падает, осыпается сотнями тысяч осколков. А я остаюсь в крохотной комнате.
И рядом Рина.
Она держится за мою руку, сильно и цепко, смотрит мне в глаза.
– Ты кто?
– Шайна, – от неожиданности отвечаю я.
– А я где? Что это вообще такое?
Меня вежливо оттесняют от больной, так, что я не успеваю ответить.
– Позвольте-ка? Шайна?
– Да, господин Альво, – отзываюсь я.
Мужчина берет Рину за руку, с некоторой опаской, но девушка не кричит, не пытается вырваться, а смотрит на него, пожалуй, даже и с любопытством.
– Вы кто?
– Вы меня не помните?
– Я должна вас помнить?
– Вы находитесь у нас больше двух лет…
– Где – у вас? – выходит из себя Рина.
– В лечебнице для сумасшедших.