— О, моя леди, — сказала она, внезапно увидев мой пустой кубок, — я вам налью еще бокал.
Я сунула бокал за спину. — Боюсь, что не смогу, миссис Гиддонс.
Она пристально посмотрела на меня, и внезапно обиделась. «Ну, я только хотела быть дружелюбной, уверяю вас, — сказала она. — Я пошлю Дейзи, чтобы показать вам вашу комнату. — Она вышла, взяв свою мерзкую смесь с собой, но не раньше, чем пристально посмотрела на Стокера, и он выпил свой второй стакан, чтобы успокоить ее.
— Я думаю, что ты ранила ее чувства, — сказал он.
— Лучше ее чувства, чем мое пищеварение, — заметила я. — Ты будешь сожалеть о том, что выпил это. — В этот момент появилась Дейзи и повела нас вверх по лестнице в китайскую комнату, оставив после того, как Стокер положил монету ей в ладонь.
Комната была оклеена бледно-зелёными обоями, мебель из светлого бамбука и железная кровать. Несколько ротопринтов смутно восточного стиля и кусочек дешевого фарфора в форме пагоды были уступками названию.
— Это не могла быть комната Джона де Моргана, — тихо сказала я. — По словам сэра Хьюго, ему дали заднюю комнату, и она была оклеена обоями с незабудками и с зеленым ковром. Должно быть, это была комната Кэролайн.
— Без сомнения, — сказал он, роясь в сумке для продуктов.
— Разве ты не хочешь начать расследование? — потребовала я.
— Пока нет, — сказал он, спокойно отрывая ногу от жареного каплуна. — Нет смысла ползать в темноте, пока не уснули владелица и эта печальная маленькая горничная.
Я расстроилась из-за задержки, но он был прав. Он протянул ногу петуха, и я взяла ее, благодарная за еду. Мы разделили птицу и выбросили кости в окно. Я поняла, что там был узкий двор с несколькими надворными постройками — уборная и другие необходимые удобства. Низкий забор отделял двор от соседского, и я могла видеть, как там продолжалась стирка, несмотря на поздний час. В темноте одежда сверкала, как призрак, и я невольно вздрогнула, обернувшись, когда Стокер очистил яблоки, срезав кожу одной единственной сочной красной полоской, которая также вылетела из окна. Мы закончили твердым печеньем и хорошим глотком aguardiente, этого крепкого южноамериканского ликера, из моей фляги. Пока мы ели, мы ждали, прислушиваясь к звукам семьи, устраивающейся на ночь. Они рано удалились, закрыв ставни и заперев двери хотя еще не было и десяти часов.
— Провинциальные часы, — заметила я. Стокер кивнул, и мы подождали еще час, прежде чем осмелились выйти из нашей комнаты. Мы двигались на чулках по изношенному ковру, пока не достигли двери задней спальни. Я вытащила из волос булавку, но прежде чем я смогла ее применить, Стокер протянул руку и повернул ручку. Она легко поддалась, и он пожал плечами. Мы проскользнули внутрь и закрыли за собой дверь, тяжело дыша.