Она медленно кивнула. — Но лучше всего, чтобы это было сделано незаметно. Чем дольше газеты не будут знать об этом, тем лучше.
— Сэр Хьюго знает, что мы расследуем, — напомнила я ей.
— Оставьте Хьюго мне. Я знаю, в каком шкафу он хранит свои скелеты, — мрачно сказала она.
— Отлично. Значит мы договорились. Стокер и я установим правду, а вы будете держать моего отца на поводке.
Я протянула руку.
— Я могу пообещать вам только, что приложу максимальные усилия, — сказала она в качестве предупреждения. — Берти — капризен.
— В борьбе между вами и моим отцом, я каждый раз ставила бы на вас, — сказала я ей.
Она улыбнулась своей крокодильей улыбкой и пожала мне руку. — Вам нужно будет встретиться с заинтересованными сторонами, чтобы начать расследовние. Я отправлю рекомендательное письмо сэру Лестеру Тивертону. Это приведет вас к его двери. Что вы будете делать дальше, зависит только от вас.
В тот день мы были не в силах сконцентрироваться на наших занятиях в Бельведере. Стокер лениво ковырялся в своем носороге, а я по необъяснимым причинам не заинтересовалась подносом Papilionidae с Мадагаскара. Мы решили нанести визит Тивертонам, вооруженные рекомендательным письмом леди Велли. Вместе с юным слугой Джорджем я собрала все отчеты The Daily Harbinger об исчезновении Джона де Моргана, хотя и старалась не объяснять ему мой повышенный интерес к экспедиции Тивертона. Мы изучали все более и более зловещие истории, рассказанные мистером Дж. Дж. Баттеруортом и читали вслух наиболее вычурные отрывки.
— «Проснувшись от своих многовековых снов, злобная принцесса Анхесет явно нацелилась на еще одну жертву вв лице несчастного де Моргана», — читал Джордж. Он тянул свои согласные, находя правильное произношение утомительным. Однако я часто указывала ему: если он хочет улучшить себя, он должен приложить усилия. Как он признался однажды, его величайшее желание было стать лакеем.
— Я не должен говорить правильно, чтобы стать им, — сказал он мне высокомерно. — Все что нужно лакею, это иметь шесть футов роста и хорошо выглядывать.
— Выглядеть, — поправила я. — А зачем останавливаться на лакее? Ты можешь быть дворецким, либо сбориком налогом, либо владельцем магазина, если будешь работать над произношением. Или ты можешь поехать в Америку и разбогатеть. Ты можешь стать политиком. Они не особо заботятся о том, как говорят их чиновники, — посоветовала я ему. — Ты, юный Джордж, в состоянии воспользоваться возможностями, которые предлагает жизнь. Ты можешь открыть для себя мир как устрицу.
— Я не люблю устриц. У меня от них болит живот, — мрачно заметил он. Но с того дня он был точен в своем стремлении говорить правильно. Я думала позаимствовать букварь в детских комнатах Фолли — все дети его светлости уже выучили буквы — но Джордж был гораздо внимательнее к своим урокам, если тексты были взяты из скандальных газет. Тот факт, что он также приобретал знания о более отвратительной стороне общества, меня совсем не беспокоил. Развитие его морального кодекса я оставила его матери и его викарию.