Пути титанов (полная версия) (Бердник) - страница 34

Опять послышалось тихое шипение, легким движением руки Председатель Космического Совета включил демонстрационные автоматы…

…Земля встречала смельчаков. Овациям, приветствиям не было конца. Невероятный эксперимент был блестяще завершен. Начинался новый этап в исследовании космоса, решались самые смелые проблемы межзвездных путешествий.

Так оценивали общественные и научные круги результаты полета аппарата «Мысль» к системе Центавра. Четыре человека — молодые ученые и инженеры — составляли экипаж корабля. «Мысль» пролетела расстояние от Альфа Центавра и обратно не за восемь лет, как раньше, а за десять дней согласно показаниям атомных часов корабля. Переворачивались все физические теории, рушилась основная концепция Эйнштейна, потому что «Мысль» летела в пространстве со скоростью, превышающей скорость света в миллионы раз.

Головокружительный успех окрылил молодых героев. И они выдвинули на рассмотрение следующего съезда в Цветограде проект экспедиции, граничащий с бредом, как выразился один очень старый академик. Съезд был поражен. Все, не дыша, слушали пламенные заключительные слова Георгия — командира экипажа «Мысли».

— …Далекие поколения будут оценивать наши дела. Они ждут наших открытий. Вот почему я так настойчиво требую у вас разрешения готовить эту экспедицию…

Гром аплодисментов заглушил его слова. Георгий благодарно улыбнулся, обвел лучистым взглядом синих глаз амфитеатр зала… Кажется, все в порядке!

Он переглянулся с товарищами, сидевшими в первых рядах. Они радостно поднимали вверх руки, приветствуя общий успех.

И вот медленно стихла овация. В зале воцарилась тишина.

И среди этой тишины вдруг послышался старческий кашель. Это отозвался академик Горин — директор объединенного Института ядерных проблем. Председатель съезда, не спрашивая академика, объявил его выступление.

Георгий с уважением освободил место на трибуне и хотел вернуться в зал, но его остановил тихий голос Горина:

— Подождите!

Георгий удивился, но остался на месте. И вот все услышали слова академика, неожиданные, жестокие, неумолимые:

— Я тоже аплодировал прекрасным мечтам командира «Мысли». Да, именно мечтам! С сожалением хочу констатировать здесь, перед высоким съездом, что упомянутый полет не может осуществиться!..

Смешанный шум растерянности и недоумения поплыл над залом.

— Почему? — резко прозвучало среди шума вопрос Георгия. Судорожно ухватившись рукой за барьер трибуны, он сверлил глазами старого ученого.

Горин дружески, мягко посмотрел на Георгия. Кустики седых бровей над прищуренными глазами подскочили вверх.