Она пробовала заговорить, но ей пришлось потрудиться, чтобы обрести голос, а когда он таки появился, то звучал совершенно как чужой.
— Папочка! — прохрипела она.
Потом он наклонился над ней, положил свои теплые ладони ей на плечи, погладил по рукам.
— Привет, малышка моя, — приветствовал он.
Отец улыбался, и она заметила глубокие морщины в уголках губ, как будто искривленные страхом. На висках — коричневые возрастные пятна, которых она раньше не замечала. Когда же он успел постареть, так что она не заметила?
— Где я?
Он убрал волосы с ее лица.
— В больнице. С тобой все будет хорошо, родная. Просто отдыхай.
— Что произошло?
Он опустил глаза.
— Ты… ты потеряла слишком много крови. Тебе было необходимо переливание. Что бы там ни было, малышка, мы вместе все преодолеем.
Как же Бет хотелось, чтобы это было правдой. Она истово желала, чтобы вошел врач и сказал, что у нее редчайшая, ужасная разновидность рака. Потому что ей легче услышать смертельный диагноз, чем разочаровать собственного отца.
Он наклонился, отводя взгляд, поправил на ней больничную сорочку с завязкой на спине.
— Не стоит устраивать бесплатное представление, — прошелестел он, понизив голос.
Она как-то читала, что жертвы инквизиции должны были оплачивать собственное наказание, собственное заключение в тюрьму. Чтобы избежать смерти, они должны были назвать имена тех, кто не верит, что бог наш — Иисус Христос. И не имело никакого значения, были или нет они действительно виновны.
— Папочка, — заговорила она, и тут в палату вошла медсестра.
Она вся была какая-то кругленькая: круглые щеки, ягодицы, груди, живот — и от нее пахло корицей. Бет смутно помнила, как над ней склонилось ее лицо. «Меня зовут Джейла, я ваша медсестра, я позабочусь о вас. Вы меня слышите?»
—Пора бы, — ответил отец. — Ненормально, когда столько крови… оттуда. С моей дочерью все будет хорошо?
Джейла перевела взгляд с Бет на ее отца.
— Я могу поговорить с Бет наедине?
И в эту самую секунду Бет поняла, что настал ее Судный день, ее время предстать перед Великой Инквизицией. Но отец ее об этом не догадывался, поэтому истолковал ее зажатость как страх перед врачами, а не как ужас перед неизбежным признанием.
— Вы можете говорить в моем присутствии, — предложил он. — Ей всего семнадцать. — Отец взял ее за руку, как будто мог придать ей силы, какими бы плохими не были новости.
Бет показалось или взгляд Джейлы потеплел, когда они встретились глазами? Как будто она могла смягчить слова.
— Бет, пришли ваши анализы, — сообщила сестра. — Вы знали, что были беременны?