Я слабо ему улыбаюсь.
– Что-то ты грустная, – говорит он.
– Да нет. Ну, в смысле, да. В смысле, я действительно счастлива быть здесь сейчас. Мне так нравится это кафе, и круассан выглядит чудесно, так что я не понимаю, почему ты не взял еще один и себе. Но я не могу перестать думать о том, что Ривка сидит совсем одна в Бет Израэль.
– Так давай сходим к ней.
– Правда?
– Конечно.
Мы переливаем свой кофе в чашки навынос, возвращаемся ко мне домой и рассказываем родителям, куда мы собрались. Мимоходом приветствуем Джейка, наконец показавшегося из комнаты, садимся в машину к Заку и отправляемся в город.
Приехав, мы застаем у Ривки трех посетителей:
двух женщин и мужчину с длинными волосами, которого я по ошибке принимаю за третью женщину, когда мы входим. Ривка приходит в восторг от того, что я заскочила к ней, хотя я чувствую себя так, будто вломилась на чужую вечеринку. Приветствия звучат несколько странно, потому что эти друзья, очевидно, знают, кто я, хотя мы никогда раньше не встречались, и Ривка совершенно точно знает, кто такой Зак, так что рукопожатия проходят в атмосфере всеобщего притворства, будто никто не знает, чью руку он пожимает. Друзья Ривки задерживаются еще на несколько минут, а потом начинают говорить о том, что им еще ехать обратно на Кейп-Код, и ого, посмотрите на время. Одна из женщин договаривается о том, чтобы завтра забрать Ривку, и от этого я чувствую себя немного лучше. Они уходят, остаемся лишь мы – Ривка, Зак и я – и спокойное пиканье больничной аппаратуры.
– Итак, – говорит Ривка, – полагаю, вчерашнее свидание прошло хорошо.
Можно было бы подумать, что это заставит меня смутиться, но, так как я вполне уверена, что Зак не собирается сказать мне, что прошлый вечер был большой ошибкой, я совершенно не смущаюсь.
– Исключительно хорошо, – говорит он и заговорщически улыбается мне.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
– Уставшей от этого места. Уставшей лежать в кровати. Уставшей от кабельного ТВ.
– Завтра они отпустят тебя на свободу?
– Аминь. Лила заберет меня. – Ривка поправляет подушки и присаживается. – И по пути домой я заеду навестить мою семью, потому что кое-кто из моих знакомых, очень мудрый человек, посоветовал мне дать им один последний шанс.
Мы проводим у нее час. Зак болтает с Ривкой о «Ред Сокс» (я понятия не имела, что она бейсбольный фанат), о Кейп-Коде и фотографии. Он говорит, что ему всегда недоставало уверенности в себе, чтобы фотографировать пейзажи. Он всегда ищет более определенный объект. Ривка говорит, что полностью понимает, что он имеет в виду (это присуще всем нам), но что у нее проблема противоположного характера. Ей всегда недоставало уверенности в том, что значение ее сюжетов понятно кому-либо, кроме нее, и потому она работает в более нейтральной и неопределенной сфере пейзажей. Я просто сижу на неудобном пластиковом стуле и слушаю, как они обмениваются репликами. Я помню, как думала о том, что, возможно, могла бы стать фотографом. Без сомнения, я ошибалась.