Была подана негромкая команда, и они ушли, сердечно распрощавшись.
Под утро мы увидели, что весь петергофский берег сверкает взрывами, пулеметными трассами, иногда даже слышали выстрелы пушек.
Мы тогда догадывались, что там наши моряки.
При встрече Юля мне говорил, что отец в ту ночь ушел в бой и никаких вестей нет. Он очень переживал. А потом пришло сообщение, что его отец числится в списках без вести пропавших.
Вы спрашиваете, о чем я думал в те дни?
В Кронштадте тогда, как вы помните, много было событий. Таллинский переход, ханковский переход, круглосуточные бомбежки и обстрелы, петергофский десант — все это сплелось в общий узел грозного осеннего сорок первого. О десанте, как мне помнится, знали немногие.
Коротко о себе.
В июне сорок второго года, после жестокой зимы, я семнадцатилетним добровольно (до этого меня не брали) пошел на службу и попал в морскую бригаду, которая незадолго перед этим прибыла с Невской Дубровки. Уцелевшие моряки рассказывали о тяжелых боях на Невском «пятачке».
Мы, кронштадтцы двадцать четвертого года рождения, пополнили бригаду. Она стала называться двести шестидесятой бригадой морской пехоты.
В зимние месяцы сорок второго, сорок третьего и начала сорок четвертого мы несли оборону на льду между Кронштадтом и Новым Петергофом. Потом — освобождение Петергофа, десанты на острова Койвастского архипелага, Выборгского, десанты в Таллин, Палдиски, на Эзель и косу Фриш-Нерунг. Ну конечно, в перерывах между боями были и медсанбаты.
Вот коротко и все.
Читатели заметили, должно быть, даты, стоящие под стихотворениями, дополняющими наш рассказ. Многие из них писались в военное время. К ним можно добавить еще одно — «Сыновья Кронштадта», опубликованное в газете «Красный Балтийский флот» весной 1942 года. Здесь описывался конкретный подвиг, совершенный под Петергофом.
…Не увидишь — глазам не поверишь!
Дымно черен, безжалостно ал,
Петергофский замученный берег,
Как зажженная нефть, полыхал.
И уже расступались сугробы,
Но стремительный сдавлен поток,
На пути, перекошенный злобой,
Лютый огненный дзота глазок.
Пули бьют! Не поднимешь голов.
Впереди краснофлотцев —
Зубков.
Непреклонный, в пылающей буре
Он броском исполинским одним
К пулеметной припал амбразуре
И закрыл ее сердцем своим.
Воскрешая отвагу твою,
В грозных схватках и подвигах новых
Пронесем, словно знамя в бою,
Мы бессмертное имя Зубкова.
Сохранилась с тех дней и фронтовая запись, сделанная в Кронштадте.
«…— Посмотрите, — протянул командир листок. — Пишет комсомолец Федор Несвириденко. «Три моих брата все на Балтике. Я самый младший, меня воспитал Ленинский комсомол. Пошлите меня в отряд моряков на защиту города Ленина. Я прошу Вас, товарищ командир, как дорогого своего отца, — удовлетворите мою просьбу».