— Слушаю тебя.
— А не перехитрить ли нам урусутких сердаров? Мы делали это не раз, можно попробовать снова. Запутаем их, нападём в нескольких местах. Тумены переправим там, где удастся прорваться, и двинем их на Москву. Медлительным сердарам царя нас не опередить. Пока они дойдут, столица Ивана будет у твоих ног, а затем мы расправимся с войском царя.
— Твои мысли правильны, мой верный Дивей. Поступим так. Турецкие пушки поставим на берегу, напротив русских. Пусть знают, у нас есть чем ответить. Три из них отправьте к Сенькиному перевозу. — Девлет-Гирей обратил взор на ногайца: — Теребердей, после полуночи ещё раз попытаешься переправиться через брод. Ты, Дивей-мурза, возьмёшь тумен, пройдёшь по реке на заход солнца от Серпухова и нападёшь там. Лазутчики покажут место. Первыми пустишь воинов Саттар-бека. — Хан покосился на Теребердей-мурзу. — Этих легко в реку не сбросишь.
* * *
Двадцать седьмого июля, с первыми лучами солнца, передовой отряд опричного немца Генриха Штадена подошёл к реке. Татарское войско уже начало переправу. Малочисленный заслон русских был сметён. Штаден окинул берег взглядом холодных янтарных глаз, подкрутил русые с рыжинкой усы, поправил шлем. Он уже принял решение.
«Сейчас я загоню в реку степной сброд и покажу русским воеводам Хованскому и Хворостинину, как надо воевать. Узнав о моей победе, государь поймёт, кто достоин возглавлять полк».
Штаден обнажил меч-бастард, вынул из чехла пистолет, тронул коня. Команда «Вперёд!» увлекла за ним три сотни конных боярских детей и дворян. Враг всё ближе. Меткий выстрел Штадена свалил первого из них, клинок бастарда развалил надвое второго. Русские всадники врезались в скопление татарских воинов... и завязли. Схватка в чистом поле с сынами степей, впитавшими воинскую науку с молоком матери, дело нелёгкое. Отряд Штадена таял, как снег под жаркими лучами солнца, а силы крымчаков всё прибывали. Всадник в чернёном шлеме с тремя перьями вихрем налетел на немца, отрезал от остальных, стал теснить к реке. Штаден выхватил второй пистолет, выстрелил, промахнулся, отбил бастардом удар саблей, но остановить противника не мог. Понял — степняк сильнее, повернул коня, помчался прочь вдоль берега. Противник не бросился в погоню, пустил вдогон три стрелы... одновременно. Все нашли цель. Одна попала в круп коня, другая клюнула шлем, третья ужалила между лопаток. Генриха Штадена спас лёгкий панцирь под тегиляем. Конь взбрыкнул от боли, сбросил седока в прибрежные заросли. Это сохранило немцу жизнь. Не теряя времени, Штаден откинул ножны, с сожалением подумал о бастарде, но сейчас надо позаботиться о собственной жизни, а она дороже. Скинув тегиляй, панцирь и шлем, прислушался: бой продолжался, но рядом никого, значит, у противника нашлись дела важнее, и он не стал утруждать себя поисками поверженного врага. Штаден снял сапоги, ступая по илистому дну, вошёл в воду...