Гаррик добродушно улыбнулся:
– Смотри, поезд идет.
Поезд двигался вдоль склона, оставляя за собой длинный хвост серого дыма. Уайт пошевелил вожжами, и лошади перешли на рысь. Они подъезжали к железобетонному мосту через Бабун-Стрём – Бабуинов ручей.
– А я видел желтую рыбу.
– Это была палка. Я тоже видел.
Эта речка служила границей владений Уайта. Они пересекли мост и поехали дальше. Прямо перед ними виднелся городок Ледибург. Поезд бежал туда мимо огороженной площадки, где торгуют крупным рогатым скотом; паровоз громко свистнул и выпустил высоко в воздух густой клуб пара.
Городок раскинулся широко и привольно. Вокруг каждого дома располагался фруктовый сад с огородом. На широких улицах спокойно могла развернуться упряжка, запряженная тридцатью шестью волами. Дома из обожженного кирпича или выбеленные известкой венчали крыши, крытые соломой или гофрированным железом, покрашенным в зеленый или темно-красный цвет. В центре города находилась площадь, а центральная его точка обозначена шпилем церкви. Школа располагалась на краю Ледибурга.
Уайт повернул лошадей на Мейн-стрит. Редкие в этот ранний час прохожие, поеживаясь от утренней прохлады, шагали по тротуарам под густыми яркими древесными кронами, и каждый тепло приветствовал Уайта. Мужчинам он отвечал взмахом хлыста, перед женщинами приподнимал шляпу – впрочем, не слишком высоко, чтобы не обнажать лысеющей макушки. Магазины в центре города уже открылись, а перед банком на длинных тонких ногах стоял сам хозяин Дэвид Пай. Одет он был во все черное, словно владелец похоронного бюро.
– Доброе утро, Уайт.
– Доброе утро, Дэвид, – отозвался Уайт с излишне эмоциональной сердечностью.
Еще не прошло полугода, как он выплатил последнюю часть кредита на Теунис-Крааль, и память о долге была еще свежа в нем. Он все еще немного смущался перед банкиром, как вышедший на свободу заключенный, столкнувшись на улице с начальником тюрьмы.
– Закинешь своих мальцов, заходи ко мне, идет?
– Готовь кофе, – согласился Уайт.
Всему городу было известно, что у Дэвида Пая кофе никому не предлагали.
Проехав всю улицу, они пересекли площадь Чёрч-сквер, свернули налево и мимо здания суда направились под уклон к школьному интернату.
Во дворе уже стояло с полдюжины двуколок и четырехколесных экипажей. Вокруг них, разгружая багаж, суетились мальчишки и девчонки. В сторонке тесной группой стояли их папаши, с загорелыми лицами, аккуратно причесанными бородами, не вполне ловко чувствующие себя в костюмах с явными складками от долгого лежания в сундуках. Все они жили далековато от города, чтобы отвозить детей в школу каждый день. Их земли простирались до самых берегов Тугелы или через плато до половины пути в город Питермарицбург.