Уисс поверил зумам и был прав в своем доверии и стремлении к общению, союзу или контакту. Но прав был и Вечный Совет:
"Подождем... Пока еще рано. Пока еще зумы слишком опасны - даже для самих себя, не только для нас. Они еще не понимают Равновесия Мира, ибо нет равновесия в их собственных душах".
Фантаст не просто придумывает невероятные миры - он постигает через их призму реальный мир человека. До равновесия этому миру и впрямь еще далеко. Но как он неоднозначен, не завершен в каком-то устоявшемся качестве! Два человека порой кажутся столь не схожими, что трудно поверить, будто они представляют единый мир и единый разум. Таковы в повести Панфилов и Карагодский-двое ученых, как будто в равной мере озабоченных человеческим благом, но дистанция между ними огромна. Автор создал портреты публицистической достоверности, что привело к известному схематизму самих человеческих характеров, но тем отчетливее и даже нагляднее обозначился главный тезис: признание за наукой лишь Практической, сиюминутной пользы искажает процесс познания. Прагматизм Карагодского, внушительно обставленный тезисами и лозунгами общего порядка, в конечном итоге низводит человеческую мысль до уровня утилитарного приспособления. Она всюду находит лишь собственное подобие и вступает не в диалог со Вселенной, а в торгашеский спор с доступными ей благами. Дельфин? Прекрасно: пусть загоняет рыбу. Разумный дельфин? Того лучше: пусть научит рыбу саму идти в сети.
И это все. Неспособность или нежелание человека отойти от привычных и очевидных измерений порождает губительную слепоту и самодовольство. Царь природы!-Он слишком буквально уверовал в это, не ведая ее подлинных пределов.
- Я хочу,-отвечает Панфилов,--чтобы человек перестал смотреться в зеркало и прихорашиваться, а посмотрел под ноги, оглянулся вокруг глазами мыслителя и художника...
Заканчивается повесть нотой надежды: дети дэлонов и зумов преодолевают разделяющий их рубеж: они нужны друг другу; и те и другие - порождение Ноа, единой животворящей силы Вселенной. Необоримая и всепроникающая, она осуществляет себя в многообразии совершенно несхожих форм и все-таки остается единой. В этом смысле чуждая друг другу жизнь, чуждый друг другу разум - это вопрос восприятия, понимания, а не сущности. Древний и зрелый разум дэлонов знает это. Для него планета Белого Озера, ошеломившая зумов до полной растерянности, - понятна как отзвук или вариант их собственной природы, отлившейся в иную форму. Зумы сделали лишь первый шаг к пониманию многомерности всеединства, но они сделали его и в этом - залог их будущей зрелости.