Саймон и сам вдруг ощутил ненависть к ее матери. Если та не могла обеспечить достойное существование собственному ребенку, почему не позволила Эрин остаться с теми, кто мог все это ей дать, как того заслуживает любой ребенок.
– Как только достаточно подросла, я ушла. Какое-то время жила в уютном доме у замечательной семьи, но мать вернула меня. До сих пор не понимаю, зачем ей это понадобилось. Вероятно, только для того, чтобы убедиться, что моя жизнь ни в коем случае не лучше, чем ее собственная. Несколько раз я сбегала, но меня возвращали. Я стала изобретательнее. А потом матери не стало, меня перестали искать. Словом, стало легче, но у меня завелись дурные привычки, иногда я ошибалась с выбором.
– Расскажи о ребенке, который погиб.
Эрин шумно вздохнула. Ее голос задрожал, когда она продолжала свою историю:
– Я даже толком не знала ту пару. В заброшенном доме нас обитало несколько человек. Люди приходили и уходили, друзей там себе никто не заводил. Когда появилась эта парочка, все удивились тому, что у них еще и такой маленький ребенок. На вид девочке было несколько месяцев от роду. Складывалось ощущение, будто эта пара вымещает свой гнев на ней. Однако, оказалось, они не причиняли ей вреда. Просто вовремя не меняли подгузники, после чего разгоралась ссора, поскольку эти самые подгузники так никто и не купил. Они скандалили до тех пор, пока малышка не начинала кричать от испуга. Мы прекрасно видели, что происходило. – Голос Эрин начал надрываться. – Я, как могла, пыталась ей помочь, но он остановил меня.
– Он?
– Отец ребенка, маленький и жилистый. Он любил доказывать свою правоту кулаками. Однажды ночью он пригрозил мне. Прижал к стене, заломив руки, и шипел, чтобы я не смела вмешиваться в их дела, иначе он убьет меня. И добавил, что до меня никому нет дела, а потому никто никогда не узнает, что произошло. После этого я стала держаться от их семьи подальше. Как-то вечером пошла в бар и встретила там знакомых. Я перебрала настолько, что отключилась где-то в переулке по пути к дому. А когда все-таки добралась, везде сновали полицейские в форме. Всех нас забрали для допроса. Я знала, что среди нас не было виновных. Но ребенка не стало, а каждый из нас мог обратиться в полицию, рассказать, в каких условиях существовала эта семья. Мы могли сделать хоть что-то, чтобы защитить невинное дитя. Я всегда думала, что не было никого хуже моей матери, а сама ее превзошла. Ведь я могла спасти ребенка, а не сделала ничего. У этой малышки появился бы шанс на лучшую жизнь. Вообще на жизнь. Если бы только я предприняла какие-нибудь меры или с кем-нибудь поговорила. Эта трагедия пробудила меня. Я пообещала себе, что очищусь. У полиции так и не появилось ни одной зацепки, чтобы выдвинуть обвинения. Тогда я поклялась, что, если мне когда-нибудь удастся стать матерью, я стану лучшей мамой на свете, буду любить и оберегать свое дитя во что бы то ни стало. Когда же приехала сюда и встретила Джеймса, я подумала, что теперь все мои мечты станут явью. Мне так хотелось создать идеальный дом. По всей видимости, для моего мужа это было слишком. Похоже, в какой-то момент я начала давить на него и таким образом толкнула в объятия к другой женщине.