В наступившей тишине все ждали, что скажет Волошин, но он сидел и что-то писал в блокноте, держа его на колене. По всему было видно, что отвечать он не собирается.
Противоречивые чувства волновали в это время Андрея Волошина. Он страстно желал окунуться в поиски волконскоита. В то же время не хотелось отбивать эту работу от товарища, который и сам сможет справиться с ней, если возьмется как следует.
— Есть ли еще желающие выступать? — спросил Ухтинский и внимательно обвел присутствующих взглядом. — Нет? Подведу итог. Поисковые работы на волконскоит продолжим. При первых же удовлетворительных результатах рассмотрим вопрос об увеличении штата партии и необходимых ей средств. Сейчас же пока оставим все без изменения, предоставив возможность партии пересмотреть методику работ и увеличить, насколько будет целесообразно, площадь исследования. Начальником Частинской партии с завтрашнего дня назначается Волошин.
В тот же вечер Волошин принял дела у Мерзлякова и на следующий день пароходом выехал в Частые. Андрей понимал всю серьезность поставленной перед ним задачи: во что бы то ни стало найти волконскоит. Немного успокаивала мысль о том, что в его распоряжении имеются сведения об этом минерале, которые он собрал в архивах.
Не знал еще Волошин, как противоречивы и путаны эти сведения. Не знал он и всей сложной, во многом трагичной истории, связанной с открытием волконскоита.
Летним погожим днем 1830 года лесными тропинками, минуя дороги и селения, шел человек с небольшой котомкой за плечами. Он был одет в сильно поношенный зипун, на голове возвышалась порыжевшая островерхая суконная шляпа. Полосатые домотканые штаты были заправлены в серые от пыли онучи, прикрученные крест-накрест лыковыми бечевками, державшими громадные стоптанные лапти. Лицо молодого путника обросло короткими рыжеватыми волосами. Из-под выгоревших бесцветных бровей светились угрюмые и усталые глаза. По незаурядному росту и широким плечам, на которые, видимо, с большим трудом натягивался кое-где распоровшийся зипун, можно было судить о молодецкой силе путника.
Дойдя до ручейка, вытекавшего из-под камней, он устало опустился на колени, стащил с головы шапку, обнажив целую копну не то курчавых, не то спутанных русых волос, и жадно припал потрескавшимися губами к жгучей ключевой воде. На дне ручейка бурлил песок. Чистые песчинки, поднимаясь фонтаном и вновь опускаясь на дно, весело играли разными цветами. Поверхность воды непрерывно дрожала, и казалось — углубление в камнях наполнено крутым кипятком.