Существо нестерпимо воняло — ветер дул мне в лицо, и я едва дышала. Только бы не упасть в обморок от невыносимого смрада!
Я не двигалась. Неподвижно стояло и костлявое, в истлевшем саване существо. Может, оно меня не видит? Это ведь серый могильщик, а у него плохое зрение…
Я не успела додумать мысль — словно огнем обожгло щеку. Боль в плече.
Я отшатнулась, уходя в сторону из-под следующего удара. Порождение некромантской магии прыгнуло, метя мне в грудь когтями — длинными, белесыми. Я закричала, услышав треск материи.
Когти не задели тело. Это не я такая ловкая — в последнюю минуту сдержался могильщик. И жалобно взвыл. Опустившись на корточки, он пополз в мою сторону.
— Про… сти, про… сти… — перемежаемые мычанием, вырвались глухие слова из слюнявой пасти.
Прости? Он извиняется? За что?
В голове, точно вспышка молнии, мелькнуло заклинание.
— Орхо-молэ!
Могильщик осыпался пеплом, жирным, черным пеплом.
Я тоже упала. Боль была настолько сильной, что я ничего вокруг не видела.
Темнота. Далекие огни. Шепот, который будто прорастал в моих ушах.
…Я плыву на теплых волнах. Нежные, чуточку прохладные руки. Женщина склоняется надо мной и гладит по голове. Я не вижу ее лица, но слышу ласковый голос, который обещает, что все будет хорошо. Не будет… не верю…
Пробуждение. Как же больно! Тело ломило, чесалась щека, я хотела пить.
— Воды…
Думала, что проговорила просьбу в пустоту, но нет — раздались шаркающие шаги.
Я с трудом открыла глаза. Деревянные толстые балки, к которым подвешены сотни пучков трав.
Пожилая женщина с седыми, коротко обрезанными волосами принесла мне кружку прохладной воды. Нет, есть какой-то привкус, значит, лекарственный отвар.
— Уходи, девонька. Скоро тебя здесь найдут. Найдут и не пощадят. — Старуха шептала, как будто боялась, что ее услышат.
— Кто?
— Сама узришь, если останешься. — Она страшно захихикала.
И я узнала ее — это же Вельма, старая, выжившая из ума знахарка. Она не лечила людей, сторонились их, собирала в лесу и на болоте травы, которые потом продавала в городских лавках зельеварам, и на вырученные деньги жила.
Домик Вельмы стоял на землях моей семьи, но отец не требовал с нее арендной платы, даже не знаю почему. Теперь эта нелюдимая женщина помогала мне.
Я коснулась щеки — пальцы нащупали повязку.
— Я подлечила тебя, выложилась до дна, теперь не скоро восстановлюсь. Заживают раны быстро и хорошо, но шрамы останутся. Потом попросишь целителей вернуть тебе красоту. — Знахарка снова хихикнула: — Сейчас тебя слуги не узнают. Если обрежешь волосы, не узнают и близкие.