— Малгожата Моссаковски, — представилась полька и, секунду подумав, добавила: — Гошка.
— Гошка? — переспросил Димка и впервые улыбнулся. Гошка разглядывала его безумную прическу и тоже улыбалась — она и сама не так давно приехала сюда из Гданьска. Днем она училась, а по вечерам работала в такси, куда ее недавно пристроил дядя — профессиональный таксист, прилично лет уже живущий в ФРГ. Об этом она рассказывала пассажиру, смеясь спрашивала что-то и тут же сама отвечала. Эта не очень понятная болтовня странным образом несколько успокоила Димку — напряжение отступило и захотелось спать. Машина незаметно продвигалась в очереди, и чем ближе они приближались к терминалам, тем острей перед пани Моссаковской вставал вопрос — а куда же его везти, такого славного? Гошка переключила радио на справочный канал и стала что-то бойко говорить в микрофон по-немецки, советуясь с диспетчером. Поблагодарила, отключилась и задумалась.
— Запровадже до костела! — объявила она.
В тепле машины Димку повело — до костела, так до костела, — прошептал он, силясь не заснуть. Горшка резко вывернула из очереди, включила счетчик, и они покатили к городу.
— Heiligen Nikolaus, — объявила она и добавила, будто пассажир понимал, где это: — Im Freibad Hausen.
— Николай? Так это русская церковь, что ли?
— Ну так! — подтвердила Гошка, с улыбкой наблюдая в зеркало, как клиент борется со сном. Кнопкой она немного опустила стекло, и пассажир, второй раз увидевший работу автоматического стеклоподъемника, пришел в себя.
— Пшистко бедже добже! — подбодрила она его.
— Очень хочется, чтоб пшистко… и добже тоже хочется, — признался Димка и улыбнулся во второй раз, а Гошка расхохоталась.
Светает — впереди появились очертания огромных небоскребов. Наступает утро, сменяя и размывая этот вчерашний, наполненный каким-то концентрированным ужасом и принесший невероятное нервное истощение день. Ничто, впрочем, не говорит за то, что наступивший будет легче…
— Гошка.
— Цо?
— Я… я никогда не был в церкви.
Церковь была вовсе на церковь и не похожа — обычное строение в индустриальном районе города, рядом какие-то рельсы, склады. Гошка высадила сонного пассажира, но уезжать ей не хотелось — она объяснила Диме, что вернется на это же место в час дня, чтобы поменять польские злотые из пачки, что выдал племяннику Влад, на дойчемарки. Она бы и сейчас поменяла, да русачок сегодня ее первый пассажир — надо еще заработать эти самые марки. И уехала, веселая. А Димка сел на крыльцо и стал ждать. Никто, впрочем, не смог бы точно сказать, чего именно ждал беглец. Сидеть на ступеньке было зябко, и Димка периодически подсовывал под себя собственные ладошки, а потом прижимал их к щекам, чтобы нагреть — сонливость сразу слетала. Тем не менее он задремал.