«Еврокласс» Прохоров нашел без труда благодаря огромному многокрасочному указателю. Парковка оказалась удобной, но платной, и, свирепо покосившись на охранника, он направился к массивным дверям с надписью «Консультационный центр».
Сразу было видно, что российско-шведскую клинику строили шведы. Кровля из металлочерепицы, покрытой минеральным гранулятором, пластиковые, невиданной формы окна, облицовочные гранитные плиты, герметизированные на стыках чем-то похожим на замерзшее дерьмо. Европейский класс, новейшая технология… Внутри все также поражало великолепием. Натяжной потолок, мозаичный пол, зимний сад с хрустально журчащим фонтаном. Неслышно изливал прохладу сплит-кондиционер, плавали в аквариуме невиданные рыбы, и даже медха-лат дежурной красавицы имел особый, лазурно-голубой оттенок.
— Добрый день. — Улыбаясь так, будто собиралась отдаться, она взяла у Прохорова историю болезни, мгновенно просмотрела, кивнула: — Да, это по нашему профилю. Прошу вас, — с изяществом придвинула рекламный проспект и снова обворожительно улыбнулась, — как говорится, лучше один раз увидеть. Цены указаны на последней странице обложки.
Пока Тормоз листал буклет, голос дежурной заливался серебряным колокольчиком:
— Наша клиника существует уже пять лет и имеет свою собственную апробированную методику. Обычно вначале проводится первичная консультация — заочная, затем наши диагносты выезжают к больному, и только потом производится госпитализация и подготовка пациента к операции. У нас работают только лучшие специалисты, и благодаря новейшим технологиям мы достигли выдающихся результатов.
Судя по расценкам на обложке буклета, результаты действительно впечатляли. «Ни фига себе дерут!» При виде пятизначных цифр Серега помрачнел, присвистнул, и неожиданно черная, огненно-жгучая горечь переполнила его сердце. Он ощутил себя беспомощным неудачником, жалким недоумком, не способным ни позаботиться о своих близких, ни обеспечить самому себе достойное существование. От муки и стыда Тормоз застонал, закусил губу, и сразу же из преисподней его души выплеснулся фонтан клокочущей ненависти. К существующему порядку вещей, к устроителям этого порядка — мерзким харям с телевизионного экрана, убившим в Чечне Витьку и тем самым доконавшим мать… «Хрен вам, суки! — Ненависть уступила место бешеной, не знающей границ злобе, и, почувствовав себя словно в удалой уличной сшибке, Прохоров нехорошо ухмыльнулся. — Не ссы, лягуха, болото сухо… Прорвемся».