— А при чем тут… — Сергей Валерьевич смотрел на жену с некоторым недоумением.
— При том, что Сашка ее — хороший, кстати, парень, без нынешних закидонов — недавно уехал по контракту работать. На два года. В Канаду.
— И квартира осталась…
— Ну да! Тетя Лиза уже в служебной привыкла, говорит, чего я туда-сюда перебираться буду. Там две комнаты, она все свое и Сашкино имущество в одну стащила, заперла, получилась как будто однокомнатная, — она подвела мужа к окну. — Вон, смотри, второй этаж сверху, где на балконе старый холодильник. И пусть Борис с Аленой ничего не придумывают, начинают спокойно там жить, а дальше пусть женятся, не женятся, это уж как выйдет. Главное, чтоб они в погоне за самостоятельностью не надорвались в самом начале и глупостей не наделали. Что скажешь?
— Что тут скажешь? — Сергей Валерьевич церемонно поклонился. — Я всегда знал, что жена у меня — всем головам голова. Только… А мы потянем?
— Мы — да не потянем? — засмеялась она. — Мы же вместе.
Выйдя из душа, Борис обнаружил сгрудившихся в раздевалке Босса, Клыка и явно нервничающего Глеба. Ну, да и было отчего — Босс рассматривал его рисунки. Перелистывал по одному, подносил к свету, щурился, качал головой, даже причмокивал:
— Да ты, дорогой товарищ, просто какой-то Шишкин! — Босс одобрительно щелкнул языком. — Или этот, как его, который девятый вал изобразил. Не помню фамилии. Помню, что армянин. Хорошо картинки продаются?
Слабо улыбнувшись, Глеб повел плечом:
— Я их вообще-то не продаю, это же всего-навсего наброски.
Он умоляюще посмотрел на брата — спасай, мол, тону. Его и впрямь подташнивало, как бывает после чрезмерного напряжения.
— А, ты из них потом нормальные картины делаешь? Ну и правильно! У нас тут все тренируются. И ты, значит… Ну, а если это все-таки продавать, то сколько будет стоить? Так, ориентировочно, — не унимался Босс.
— Если ты знаменитый, раскрученный художник, то дорого. Если никому неизвестный, то ровно столько, сколько стоит эта бумага. Даже меньше, потому что бумага уже использованная, — отрезал Глеб, протягивая руку за альбомом.
Босс посмотрел на него с выражением крайнего удивления, потом перевел взгляд на Бориса, который вытирался так сосредоточенно, словно это было главным делом жизни.
— Понятно… — Босс усмехнулся. — Ты, значит, делаешь свое дело, а деньги — второй вопрос. А вот брат твой, думаю, о деньгах не забывает, иначе на ринг бы не вышел. Строго говоря, он сегодня ничего не заработал. Потому что это был экзамен, а не работа. Но мы, — Босс почему-то говорил во множественном числе, словно объединяя себя с Клыком, который на самом-то деле мало что решал, — тем не менее считаем, что удачно сданный экзамен заслуживает вознаграждения, — вытянув из кармана бумажник, он достал оттуда пачку долларов, ловко перелистал и пальцем поманил к себе Бориса. — Ничего, если премиальные будут в валюте? — усмехнувшись, он протянул юноше несколько купюр. — Ты принят в наш бойцовский клуб. Завтра у тебя первый рабочий бой. Клык объяснит детали.