По дороге домой инспектор продолжал размышлять о везении. Нет, — решил он, — Газиту не могло повезти настолько, чтобы он вышел сухим из воды. В конце концов следы все равно нашли бы — поломанные ветки, например. Но все равно хорошо, что мысль обратить внимание на деревья в саду пришла в голову сегодня вечером, а не завтра утром.
«Вот и получается, — подумал Беркович, — мне повезло, а Газиту — нет. Но меньше всех повезло, конечно, поэту»…
Труп Нахмана Лившица обнаружил в половине седьмого утра Охана Лугаси, хозяин маленького магазинчика, пришедший открывать свое заведение. Он поднял жалюзи, перетащил в помещение лежавшие на тротуаре кипы утренних газет и только после этого обратил внимание на лежавшую под окнами соседнего дома кучу тряпья.
Что-то не понравилось Лугаси, он даже подумал: «Не бомбу ли подложили? Время такое — все может быть!» Мысль эта не помешала ему, однако, подойти ближе и присмотреться. Тогда он понял, что на тротуаре лежит человек — нелепо раскинувший в стороны руки и, без сомнения, мертвый.
Разумеется, Лугаси вызвал «скорую» и полицию. Врачи констатировали смерть и определили, что произошла она от множественных ушибов и повреждений, связанных, по-видимому, с падением тела с большой высоты. Погибшему «повезло» — упал он не так, чтобы раскроить череп, что существенно упрощало процедуру опознания. Во всяком случае, когда на место происшествия прибыли инспектор Беркович и эксперт-криминалист Хан, оперативная группа уже успела установить личность погибшего. Это был Нахман Лившиц, сорока трех лет, служащий муниципалитета, снимавший квартиру на четвертом этаже. Под ее окнами он и лежал, когда его увидел Лугаси.
— Выпрыгнул из окна? — спросил Беркович эксперта. — Вон, гляди, второе окно справа. Это его квартира. Окно открыто.
— Похоже, что так, — сказал Хан. — Вопрос в том, сам он выпрыгнул или ему помогли.
— Сейчас увидим, — заявил Беркович и направился к подъезду.
Дверь в девятую квартиру оказалась заперта. Столпившиеся за спиной инспектора соседи погибшего давали советы, но ни у кого не оказалось запасных ключей. Лившиц вел уединенный образ жизни, вечера проводил дома, к соседям заглядывал редко, а к себе почти никогда не звал. Эту информацию Беркович получил, не задав ни одного вопроса. Толстуха из десятой квартиры говорила не переставая, и пока слесарь, вызванный Берковичем, возился с замком, сообщила о соседе такие подробности, что, будь инспектор кинорежиссером, он непременно задумал бы создать о Лившице крутой супербоевик. Когда женщина заявила, что «этот тип» наверняка работал на палестинскую службу безопасности, Беркович перестал прислушиваться. Слесарь закончил работу, дверь распахнулась, и инспектор вошел в квартиру, взглядом остановив рванувшихся было за ним любопытствующих соседей. Эксперт Хан, успевший уже отправить тело в морг, вошел следом и закрыл за собой дверь.