– Я тебе не верю. Это какая-то извращенная шутка. Никто не в состоянии обвести меня вокруг пальца, как…
– Ты обманул сам себя. Но я устала от этого. Теперь ты знаешь правду. А я желаю покинуть этот твой остров, оставить тебя с твоими прекрасными воспоминаниями, надеждами, мечтами… разрушенными до основания.
– Тебе понадобится эликсир…
– Меня устраивает то, что вместе со всем остальным человечеством я пойду к смерти. Нет, Диоген, эликсир нужен тебе. Продлевай свою жизнь, чтобы вечно прозябать в несчастье!
И наконец ее голос перешел в смех, тихий, торжествующий, безжалостный.
Услышав этот смех, Диоген почувствовал, что у него подгибаются колени. Он опустился на пол. Казалось, что на него льется холодный, зловещий свет. И с этим светом возникло мрачное осознание, самое мрачное за всю его жизнь: то, что он слышит, не шутка. То, как она уничтожила его и его мечты, было шедевром мести, безжалостным и грандиозным в своей окончательности. Идиллия будет тем более одинокой теперь, когда он почувствовал, как хорошо им было вместе. Констанс знала это. Она знала, что оставляет его, разбитого, в том месте, которое она сделала невыносимым для него из-за воспоминаний о ней.
У него перед глазами стоял туман.
– Неужели я ничего не могу сказать, ничего сделать, чтобы убедить тебя, что…
– Нет, – отрезала Констанс. – И пожалуйста, не унижай себя мольбами, это недостойно.
Диоген ничего не сказал. Туман сгустился еще сильнее.
– Впрочем, поскольку ты сам упомянул об этом, мне любопытна одна вещь. Дверь по ту сторону острова, единственная запертая дверь. Что за ней? Я точно знаю: ты там что-то прячешь. Почему бы мне не осмотреть все перед отъездом? То, что меня вдруг одолело любопытство, кажется мне абсолютно невероятным, но, может быть, в этом и кроется причина. Прошлой ночью я видела ключ, висящий у тебя на шее, он наверняка подойдет к тому замку. Дай мне его, пожалуйста.
«Прошлой ночью». Пока она говорила, до него из ниоткуда эхом донеслось: «Пусть она попытается отрицать это, но мы были единым целым».
Туман рассеялся. Диоген поднял голову и увидел, что Констанс стоит над ним с протянутой рукой.
И тут в нем произошла перемена.
«Что за ней? Я точно знаю: ты там что-то прячешь».
Может быть, не все надежды еще потеряны. Диоген понял, что ему предоставлен шанс, его последний шанс…
Он с трудом поднялся на ноги и постарался взять себя в руки.
– Нет, – сказал он, слыша хрипоту в собственном голосе. – Нет, я сам тебе покажу. Я проведу тебя туда. Открою тебе… ту часть моей души, которую еще никто никогда не видел.