Филипов склонился над ним:
– Кто ты?
Глаза незнакомца смотрели на Филипова с какой-то непонятной дерзостью. Этот человек появился у них на борту полумертвым, а теперь, вероятно, восстановился в гораздо большей степени, чем показывает это.
– Я собираюсь вышвырнуть тебя назад в океан. Как тебе это понравится?
К его удивлению, человек заговорил. В первый раз. Его голос звучал едва ли громче шепота:
– Повторение этой угрозы становится утомительным.
Филипова ошарашила спокойная ровность голоса, южный акцент и явно высокомерный тон.
– Значит, ты умеешь говорить! Я знал, что ты морочишь нам голову. Ну хорошо, теперь, когда ты обрел дар речи, говори, кто ты.
– Вопрос не в этом. Вопрос в том, кто вы. Но можете не беспокоиться, ответ я уже знаю.
– Значит, так? И кто же я, по-твоему, маленький говнюк?
– Вы самый несчастный из всех людей на земле.
Выругавшись, Филипов пнул его ногой по ребрам. Но и после этого лицо пленника не дрогнуло, он ни на миг не отвел глаза в сторону.
Капитан Филипов стоял у штурманского стола слева от штурвала, глядя через плечо Смита, который колдовал со своим ноутбуком. Он объяснял, почему ему и на этот раз не удалось найти в Интернете соответствие гравировки на перстне.
– Что бы это ни было, – сказал Смит, – этого нет ни в общей, ни в темной сети. Я пользовался лучшей программой опознавания. Его там просто нет.
Филипов кивнул, вглядываясь в изображение на экране. Судно стояло у бухты Банкер к югу от Грейт-Спрюс-Айленда. Они находились на защищенной якорной стоянке – зашли туда в бурную ночь, когда волна шла с северо-востока и дождь молотил по окнам рубки.
– Хочешь пива? – спросил Смит.
– Не сейчас.
Смит отодвинулся на стуле, наклонился и через мгновение выпрямился с пивом в руке. Он сделал большой глоток.
– Кем бы ни был этот говнюк, – сказал Филипов, садясь за компьютер, – он хочет оставаться анонимным. Почему он не называет нам своего имени?
– Да. Вот именно – почему?
Филипов уставился на рисунок. Странное облако, молния, кошачий глаз, девятка. И тут ему в голову пришла идея. Он поморщился, настолько все было очевидно.
– У кота девять жизней.
– Да?
– Значит, эта группа, что уж там она собой представляет, озабочена выживанием. Девять жизней.
– Ну предположим. – Смит глотнул пива.
– И это облако. Ты видел когда-нибудь такие облака?
– Странное облако. Типа грозового фронта.
– Может, это вовсе не облако.
– А что тогда?
– Призрак.
Смит уставился на изображение перстня на экране, прищурился и пробурчал:
– Может быть.
Филипов вытащил перстень из кармана и стал разглядывать его, поворачивая во все стороны в тусклом свете рубки: