Из тонких досок Мальчик сколотил трап фута в три шириной и положил его на пол курятника, под самой дверцей. Вбив под застрехой два гвоздя, он просунул под трап прочную веревку, зацепил ее концы за гвозди и связал их, пропустив веревку под крючок, удерживающий дверцу. Конец трапа был теперь приподнят примерно на дюйм от пола — от малейшей тяжести трап опускался, веревка дергала за крючок, дверца падала и захлопывала выход из курятника. Сделав все это с помощью Джэйба, Мальчик подложил под трап несколько подпорок для того, чтобы трап не упал прежде времени, когда по нему будут ходить куры.
— Ну вот, Джэйб, — сказал Мальчик, с гордостью оглядывая свое сооружение. — Теперь тебе остается лишь ждать, пока куры не заберутся на насест. После этого ты закроешь дверцу у другого выхода и вынешь подпорки из-под трапа. Как только взойдет луна, лис явится сюда и будет очень доволен тем, что наконец его враг забыл-таки опустить дверцу. Он кинется прямиком в этот лаз, захочет посмотреть, что представляет собой курятник изнутри. Дверца опустится — и тогда он у нас в руках!
— А как тогда будут чувствовать себя куры? — не скрывая своих опасений, спросил хозяин фермы.
— Ах, когда лис увидит, что он в ловушке, ему будет уже не до кур! — засмеялся Мальчик. Он вошел теперь в азарт и думал только о предстоящем деле; мальчишеское примитивное начало, в котором всегда есть что-то от дикого зверька, уже проснулось и завладело им.
Вечером Мальчик поужинал у Джэйба Смита. С заходом солнца, когда куры забрались на насест, а по бледно-зеленому небу летели на ночлег к ельникам стаи запоздалых ворон, Мальчик и Джэйб в последний раз проверили ловушку и закрыли второй лаз в курятник. Затем они пошли на сеновал и со всеми удобствами улеглись у большого окна, через которое метали сюда сено — из окна был прекрасно виден весь курятник. Свет постепенно меркнул, на двор, крыши и острые верхушки деревьев на холмах опускалась мгла. Потянуло прохладой и сыростью, кругом все смолкло и притаилось, словно поджидая кого-то и подслушивая малейший звук. Двое звероловов на сеновале переговаривались друг с другом только шепотом. Снизу, со скотного двора, слышались вздохи, сопение и удивительно громкое чавканье коров, жующих сухое сено. Когда поблизости от звероловов шуршала мышь, звук этот казался невероятно резким и тревожным. Затем на дворе произошла какая-то перемена — появилось зыбкое, прозрачное сияние. Верхи деревьев на холмах вдруг засеребрились, потом этот серебристый блеск покатился вниз, заливая угрюмую гряду хвойного леса. Крыша курятника тоже стала серебряной, таинственное свечение преобразило двор. И дровяные козлы, и журавль у колодца, и стоявшая в углу повозка — все теперь светилось и мерцало, обретая особую, колдовскую прелесть. Джэйб и Мальчик смотрели на эту картину с безмолвным восхищением. За сараем по небу плыла луна.